счастливцы, мокрые, зачастую израненные, лишившиеся доспехов и оружия, теперь брели прочь от злосчастной реки. Родная земля встречала их сполохами взметнувшихся на полнеба пожаров – точь-в-точь таких же, что совсем недавно полыхали над градами и весями дольинского королевства.
Успевшие переправиться полки Семмера сторицей возвращали утраченное. Что могло гореть – сжигалось, что нет – обрушивалось.
Алиедоре пришлось забиться в самую глубь осеннего леса, уже облетевшего, неласкового, пустого, голодного. Развести костёр доньяте не удалось. Вновь спас верный гайто – согревал собственным теплом, пока она, раздевшись, дрожала у него под боком, пытаясь хоть немного просушить одежду на ветру.
Какие припасы оставались – размокли, обратились в кашу. Алиедора зубами вытащила затычку из заботливо сохраняемой бутылочки, зажмурившись, хлебнула обжигающе-огненной жидкости, поперхнулась, зашлась кашлем.
Гайто пододвинулся ближе, смотрел сочувственно.
– Что же мне делать, скакун мой? – лихорадочно шептала доньята, прижимаясь к тёплой броне. – Ведь это же всё из-за меня. Из-за меня. И папу убили из-за меня, и земли разорили, и король Хабсбрад из-за меня погиб… что же теперь будет-то?
Жеребец внимательно глядел на трясущуюся девушку, слушал, словно и в самом деле понимал и хотел что-то сказать, да только – вот беда! – Семь Зверей не наделили его предков в незапамятные времена священным даром речи.
Пойдут ли дольинцы за ней в замок Венти? Или… может, они просто пойдут к замку, потому что богатства её рода известны всем в Свободных королевствах?
Нет, нет, скорее туда, скорее – предупредить, может, кто-то ещё успеет спастись – матушка, младшие сёстры и братики. Есть ведь родня на севере, можно уехать и в Доарн – туда рука сенора Деррано вряд ли дотянется.
Одевшись в так и не просохшие вещи, заставлявшие содрогаться и выбивать зубами дробь, Алиедора вновь взобралась в седло. Её начинал мучить озноб, купание в осенней реке не прошло даром.
Доньята ехала прямиком через глухие чащобы, излюбленные охотничьи места его величества Хабсбрада Рыжебородого – зверей она сейчас совершенно не боялась. Если скоро свернуть вправо, напрямик к родному замку – она наверняка угодит прямо в лапы дольинцам, что валом валят на север от реки. Не всегда самый прямой путь – самый же и короткий, твердила Алиедора, значит, надо найти пусть более долгую, но более безопасную дорогу.
Что там сейчас на востоке, возле Иллидэ? Где ещё войско Семмера могло вторгнуться в Меодор? Неведомо. Единственное, что могло это подсказать, – пламя пожаров, охватившее весь горизонт по правую руку Алиедоры.
«Не успею, не успею, не успею, – шептала она, смахивая слёзы тыльной стороною кисти и шмыгая носом. – Гайто, милый мой, дорогой скакун, не выдай!»
И вороной не выдал. Зло и упрямо нагнув голову, он неведомым чутьём отыскивал в чащах звериные тропы, безошибочно выходил к водопоям и мчался, мчался, мчался без устали, как только появлялись прогалы в густых зарослях. Алиедора наконец