меня с собой. Явно что-то случилось.
Выйдя на улицу, я понял, что именно. На улице стояла целая толпа народу с несколькими факелами. Во главе толпы стоял староста Теллман, мельник и его нерадивый сын. Притом Дорнан выглядел совсем не так, как я его оставил. На его лице красовался здоровенный фингал, а рука была привязана к груди. И что самое забавное, это была не та рука, которую я заламывал.
Они ещё не произнесли ни слова, но я уже понял, в чем тут дело. Судя по всему, Дорнан решил выставить себя жертвой злостного хулигана и пошел жаловаться вместе с отцом старосте. А ведь именно поэтому я ударил его в солнечное сплетение и использовал болевой прием, чтобы не оставить следов. Возникни подобная ситуация – я бы мог все отрицать, ущерба же нет.
– Так это он тебя побил, Дорнан? – поинтересовался Теллман, притом так громко, чтобы слышали все присутствующие. А присутствующих, к слову, было правда много. Наверное, почти вся деревня. И как мне кажется, вовсе не для того, что бы поучаствовать в моем наказании, а чтобы просто поглазеть. Это же глухомань, даже такая драка это целое событие, и чтобы не пропустить самое интересное, надо быть рядом.
– Он, – кивнул сын мельника и указал на меня пальцем. – Он позвал меня за амбар, а потом стал бить. Говорит мол: «Моя Лита, и не смей на неё заглядываться».
Я, молча слушал обвинения в свой адрес, сложив руки на груди. А про себя едва сдерживался от смеха, слушая заявления юноши. И, говоря каждое последующее обвинение, Дорнан говорил все тише под напором моего холодного, но в то же время обжигающего взгляда.
– Это правда? – поинтересовался староста, обращаясь уже ко мне.
– Да. Правда, – не стал отпираться я. – Но все было не так, а с точностью да наоборот: это Дорнан позвал меня за сарай старого Эльгида, и именно он говорил все эти слова про Литу. Только силу противника он не рассчитал, и в итоге пострадал сам. Только вот… Не бил я его так сильно, как он изображает. И в лицо не бил, а руку заломил вообще другую.
Услышав мои слова, он испуганно сглотнул слюну. А его взгляд устремился к стоящему рядом отцу.
– А доказательства где!? – вступился за сына мельник. – Ты тут чужак, и, по-твоему, твое слово весомее, чем слово моего сына!?
– К сожалению, он прав, – согласился староста, и по голосу было слышно, что он правда сожалеет. Думаю, староста отлично понимает, что виновен в драке Дорнан, но деревня это семья – а я чужак. Нельзя обвинять члена семьи без доказательств.
– И чего же вы хотите? – перешел я прямо к делу.
– Компенсацию! – твердо сказал мельник. – Мой сын из-за травмы руки не может помогать мне по хозяйству! А это убытки! И раз уж ты, Коу, живешь у Ригора, а денег у тебя нет, то компенсировать должен он.
– И какой размер компенсации? – недовольно фыркнул Ригор.
– Думаю, дюжина подков, пять десятков гвоздей, ножи у нас уже тупые, новые бы. Да и пару инструментов нам не помешало бы. – почесав бороду, заявил