и одутловатые лица. Слышалось шарканье тысяч подошв о рубчатые плиты площадки. Периодически гомон покрывал пронзительный крик исступления: «Муа-а-ад’Диб! Муа-а-ад’Диб! Приими восхождение моей души! О ты, присный Богу, приими мою душу! Муа-а-ад’Диб!»
Два бродячих актера в толпе за несколько монет разыгрывали сценку из популярного «Диспута между Правоверным и Леандграхом».
Склонив голову, Проповедник внимательно слушал шутовскую перепалку.
Актеры, городские жители средних лет, усталыми голосами обменивались репликами. По требованию Проповедника поводырь описал их внешность. Артисты выглядели нелепо и неуклюже в своих мешковатых одеждах, даже отдаленно не напоминающих строгие защитные костюмы Пустыни, но даже эти просторные лохмотья не могли скрыть их нездоровых, отечных тел. Ассан Тарик нашел это забавным, однако Проповедник строго упрекнул его за это.
Один из актеров, игравший роль Леандграха, заканчивал свою реплику:
– Ба! Ухватить Вселенную может лишь чувствующая рука. Именно эта рука приводит в движение твой драгоценный мозг и все, что он производит. Ты увидишь, что ты сотворил, ты сам станешь чувствующим только после того, как рука сделает свое дело.
Публика зааплодировала.
Проповедник втянул ноздрями воздух, и нос его ощутил богатейшую палитру запахов: дешевая синтетика плохо скроенных костюмов, разнообразные духи и дезодоранты, кремниевая пыль Пустыни, дух незнакомой экзотической пищи и аромат курений, которые возожгли тем временем в Храме Алии. Эти курения по строго рассчитанной траектории растекались по площадкам гигантской лестницы. Мысли Проповедника, словно в зеркале, отразились на его лице. Мы дошли до этого, мы, фримены!
По толпе на лестнице и площадках прошло какое-то движение. У подножия лестницы появились Песочные Танцоры. Две трети из них были связаны друг с другом толстыми веревками. Они танцевали свой танец уже много дней, дойдя до последней ступени экстаза. Они неистово дергались и извивались в такт таинственной музыке, на их губах пузырилась пена. Треть же, бегая взад и вперед, увлекала за собой остальных веревками, словно кукол в театре марионеток. Одна из этих кукол внезапно пришла в себя и остановилась. Вся толпа в нетерпении замерла – все знали, что сейчас произойдет.
– Я ви-и-идел! – громко вскричал пришедший в себя Танцор. – Я ви-и-идел!
Дико вращая глазами, человек пытался удержаться на месте, изо всех сил сопротивляясь натяжению веревок.
– Там, где простирается этот город, будут пески!
Ответом был громкий хохот зрителей. Смеялись даже новые паломники, только жаждущие обращения и просветления.
Это было слишком для Проповедника. Он поднял вверх руки и крикнул голосом, которому позавидовал бы погонщик песчаных червей:
– Тише!
Площадь послушно замерла при этом громовом кличе.
Проповедник простер худую руку по направлению