церемония бракосочетания Чарльза и Марселы.
Ховард приобрел в лице Марселы идеального партнера. Как и Чарльз, она была чрезвычайно чутким и отзывчивым человеком. Внезапно оказавшись в мире богатых, она вошла в него с очаровательно-непринужденным достоинством. Ей был присущ тот редкий тип изящества и уверенности в себе, который делал ее частые отступления от общепринятых норм скорее занятными, чем скандальными. Она очаровала общество. Во время игры в гольф она била по мячу с такой силой, что сшибала метки для мяча. В 1935 году, когда Чарльз организовал пятимесячную поездку на сафари, Марсела без колебаний поехала с ним. В мире, где роль женщины по-прежнему была весьма традиционной, ее решение отправиться в такое путешествие вызвало горячие пересуды. Газета «Сан-Франциско Экземинер» печатала ежедневные отчеты об ее приключениях в джунглях. Марсела давала им пищу для разговоров. Когда на их отряд напал лев, именно она подняла ружье и хладнокровно застрелила хищника. А когда она нашла осиротевшего детеныша голубой мартышки, то привезла его с собой в Нью-Йорк в шляпной коробке. Она уговорила служащих отеля «Валдорф Астория» разрешить ей поселить детеныша в их с мужем роскошном номере люкс. Она позировала для репортеров с Блуи и бананом на плюшевых диванчиках в фойе гостиницы «Валдорф», а потом повезла мартышку с собой как домашнего питомца{49}. Марсела сходилась с Ховардом в понимании важности имиджа и с удовольствием заняла свое место рядом с ним в центре всеобщего внимания. Как и ее супруг, она провела бóльшую часть своей жизни с лошадьми.
В 1934 году, глядя из окна своего офиса в Сан-Франциско, Чарльз Ховард мог видеть город именно таким, каким представлял его в мечтах. Тот Сан-Франциско, где царили конные экипажи, тот город, в который он приехал тридцать лет назад, исчез навсегда. На улицах города теперь редко когда можно было встретить лошадь – а лет через десять они могли исчезнуть из города навсегда. Ховард стоил теперь миллионы долларов, жил в роскоши, его окружали преданные друзья и обожало общество. Но Чарльз не хотел останавливаться на достигнутом. Он был готов двигаться дальше.
Джордж Джианнини, друг Ховарда, владелец нескольких прекрасных скакунов, считал, что знает, что нужно Чарльзу{50}. Джианнини видел, что в приятеле вновь проснулась страсть к лошадям, и считал, что ему следует полностью посвятить себя скачкам чистокровок. Ховард отнесся к этой идее без особого энтузиазма. Он решил, что не хочет серьезно заниматься этим бизнесом, если не будет уверен, что добьется успеха и не станет лучшим. И ему нужен самый лучший тренер. Друзья некоторое время обсуждали эту идею, но потом оставили ее.
Поменять мнение его заставил зубной врач из Сан-Франциско, бывший профессиональный бейсболист и инвестор по имени Чарльз «Док» Страб{51}. Пятью годами ранее, осенью 1929 года, когда Страб сел в «счастливое» кресло своего брадобрея, чтобы побриться, ему подали телефонную трубку. И вот так, сидя в кресле, с мыльной пеной на лице, Страб узнал