велоэтапа проходит по шоссе Королевы Каахуману – холмистой дороге, разрезающей поля древней лавы. Черные вулканические камни впитывают и усиливают жар солнца. Поскольку сиденье моего хендсайкла расположено низко, совсем рядом с дорожным покрытием, на велоэтапе я чувствовал себя так, словно все 180 километров мне пришлось ехать через раскаленное пекло. Солнце палило, вызывая тяжелые ожоги на руках и задней стороне шеи. В нормальной обстановке легкий ветерок мог бы принести облегчение, но в этих местах все наоборот. Пассатные ветры лишь усиливают жару и делают ее совершенно невыносимой. Мне советовали подготовиться к жаре, но я даже представить не мог, что ветер может быть настолько ужасным. Вскоре после того, как я выехал на трассу Королевы Каахуману, скорость дующего мне прямо в лицо встречного ветра стала достигать почти сотни километров в час. Чтобы продвигаться вперед, мне пришлось использовать самую низкую передачу, даже на крутом склоне. Спортсмены пролетали мимо меня, многие из них кричали: «Хорошо работаешь! Продолжай в том же духе!» Я пытался, но ветер и жара в сочетании с усталостью от работы одними руками сделали свое дело.
Через пять часов я наконец добрался до поворотной точки на середине маршрута. И вот тогда я открыл для себя еще один из секретов гонки в Коне. Вскоре после полудня пассатные ветры меняют направление на 180 градусов. Я рассчитывал, что мне придется ехать при попутном ветре, но вместо этого пришлось сражаться с тем же встречным ветром скоростью под 100 километров в час, что и на первой половине дистанции. По словам местных жителей, это были самые сильные ветры за последние десять с лишним лет. Когда я пытался заставить рукоятки крутиться с нужной скоростью, руки у меня горели огнем. Меня обгоняли все новые и новые соперники. Уверенность, которую я чувствовал, выбравшись из воды, давно сдуло ветром. Я бросил взгляд в сторону океана. Солнце на небе продолжало опускаться все ниже и ниже. Я знал, что оно скроется за горизонтом в 5:30 и это будет крайним временем для завершения велоэтапа. Меня стали одолевать сомнения.
Где-то к трем часам дня сомнения усилились. Я был уже почти уверен в том, что не смогу уложиться в отведенное на велоэтап время. Вдруг я заметил Джонно, Дэвида и Дона, которые стояли на обочине и размахивали маленькими австралийскими флажками. Увидев их, я на какое-то мгновение ощутил прилив энергии, но дело шло к вечеру и даже широкая улыбка Дона не могла существенно поднять мой дух. Мне едва удавалось заставлять свои руки крутить рукоятки. У меня больше не было сил. Я попробовал сосредоточиться на том, что если не уложусь в лимит времени, то проиграю. И тогда гонка для меня будет закончена.
К тому времени, как я добрался до последнего холма примерно в 800 метрах от транзитной зоны, мне стало ясно, что ничего не выйдет. Солнце скрылось, и вместе с ним растаяла моя мечта стать первым колясочником, сумевшим покорить Ironman. Начиная подниматься на последний холм, я заметил Джонно. Он стремительно несся через поле для гольфа, чтобы оказаться рядом со мной. Сначала