. За ночными гостями закрылась дверь камеры, и наступила тишина. После попытки сделать глубокий вдох, лицо избитого человека перекосилось, он наскоро обследовал пальцами грудную клетку и с облегчением убедился, что все кости целы.
«Ты не сильно пострадал?» – мысленно спросил Напарник.
«Нет. Эти ребята знают своё дело. Бьют так, чтобы от каждого удара рёбра звенели, будто церковные колокола, но калечить не собираются».
«Зачем они причиняли тебе боль?»
«Их об этом попросили. Я уже пытался объяснять тебе, что такое месть».
«Значит, они делают это ради кого-то другого?».
«Да, это так. Не думал, что ты сможешь понять. Есть здесь человек, который радуется, что меня в очередной раз превратили в отбивную».
«Я тебе помогу. Сейчас станет легче».
«Спасибо… Не знаю, что бы я без тебя делал».
«Ты пока вспомни что-нибудь. Мне нравится смотреть твои воспоминания».
Чумазый оборванный мальчишка так ловко вскарабкался по обветшавшей стене сарая, что под ним не заскрипела ни одна жердь. Забравшись на самый верх, он проделал в соломенной крыше дыру и ползком пробрался внутрь. Там было пыльно, пахло мышами и птичьим помётом, но за свою недолгую жизнь мальчишка видел места похуже, поэтому даже не поморщился. Сквозь прорехи в соломенной крыше проникали лучи заходящего солнца, освещая захламленный чердак. Передвигаться без риска для здоровья здесь можно было только ползком.
Однажды кто-то из деревенских парней попытался встать на чердаке в полный рост и потолочные жерди его вес не выдержали. Мальчишка не стал повторять чужих ошибок и быстро перебрался к противоположному скату крыши. Здесь он заранее подготовил оконце, до поры до времени заткнутое донышком от старой корзины. Паренёк осторожно выглянул наружу и не смог скрыть довольной улыбки. Те, за кем он наблюдал всю последнюю декаду, сегодня вновь пришли на поляну перед старым сараем.
Двое мужчин в длинных кожаных плащах достали из своих вещей гладко обструганные палки и встали в центр ими же вытоптанного круга посреди луговой травы. То, что стало происходить дальше, напоминало некий сложный танец под аккомпанемент звуков, которые издают сталкивающиеся друг с другом сухие деревяшки. «Танцоры» перемещались внутри круга, руководствуясь им одним известной закономерностью. За несколько дней наблюдений, мальчишка начал понимать основные правила и даже предугадывать последовательность шагов после того или иного действия.
Непросто было уследить за тем, как мужчины управлялись с палками, имитировавшими холодное оружие. Лишь в тех случаях, когда фехтовальщики детально отрабатывали тот или иной приём, они выстраивали движение учебного оружия из нескольких последовательных фаз. Тогда мальчишка буквально пожирал глазами происходящее на поляне, стремясь запомнить всё, чему был свидетелем.
После лёгкой разминки мужчины продолжили свои занятия с другими, более длинными палками. Сразу же изменился ритм «танца», движения замедлились, стали размашистыми, плавными и невероятно красивыми. Это ни шло, ни в какое сравнение с тем, чем фехтовальщики занимались раньше. Наплевав на осторожность, мальчишка высунул голову через дыру в крыше, чтобы ничего не упустить. За время наблюдений он поднабрался опыта, поэтому сразу понял, по какому принципу должны двигаться ноги и теперь внимательно следил за каждым поворотом корпуса фехтовальщиков и за каждым взмахом их рук.
Между собой палки сталкивались реже, выбивая ритм, сродни тому, что задавали себе плясуны на деревенском празднике, когда хлопали в ладоши. Пожирая глазами происходящее, мальчишка, выстукивал ритм костяшками пальцев по ближайшей деревяшке, не услышал, как за спиной раздался шорох. Резким рывком за ноги паренька выдернули из дыры в соломе и швырнули на заскрипевшие от натуги потолочные жерди.
– Ну что, крысёнок, попался? – Злобно выдохнул кто-то прямо в лицо мальчишке.
– Тебя, ведь по-хорошему предупреждали, что это наше место, что не нужно сюда больше лазить.
Этот голос принадлежал Блэру – склонному к жестокости парню, считавшему себя вожаком деревенских подростков. Он славился умением придумывать разнообразные забавы, большинство из которых заканчивалось синяками и ссадинами для их участников. Особое удовольствие доставляло Блэру созерцание издевательств его подручных над тем, кто не мог дать должного отпора.
– Ну и что с тобой теперь делать? – Блэр спросил это таким тоном, будто речь шла о дворовой собаке, нагадившей на ступеньках его дома. – Кто-нибудь мне подскажет?
Со стороны могло показаться, что вожак деревенских подростков чем-то смущён и не слишком уверен в себе, но это был бы обманчивый вывод. За показным спокойствием скрывался злобный и мстительный, не склонный к милосердию человек.
– Нужно его хорошенько проучить. – Предложили из дальнего угла чердака. – Давайте его с крыши вниз столкнём.
– Нет, – возразил тот, кто держал за ноги пойманного мальчишку. – Не интересно. Лучше его за ноги подвесить, пускай до утра повисит,