Предков, которые даровали своё прощение и теперь ему ничего не мешает стать уважаемым человеком.
Со временем спокойная сытая жизнь среди йонейга пришлась охотнику по вкусу. Он ни перед кем не отчитывался, ходил, где ему вздумается, имел возможность готовить для себя сам и научил повара белых людей премудростям кухни детей леса. С остальными йонейга Дигахали держался независимо, имел дело только с Манфредом, не требовавшим от охотника ничего, кроме советов по содержанию демонов. Зачем белым людям понадобилось сводить вместе своих сородичей и Злых духов, Дигахали спрашивать не стал.
Пытаясь понять некоторые особенности поведения йонейга, он убедился, что они не всегда могут дать вразумительное объяснение тем или иным поступкам. Если жизнь детей леса подчинялась простым и понятным правилам, которые любой запоминал с детства, то многие обычаи белых людей представлялись чем-то совершенно непостижимым. Дигахали никогда не задавался целью стать своим среди йонейга, поэтому перестал обращать внимание на их причуды.
Общаясь в основном с Манфредом, охотник научился чувствовать его настроение по взгляду и тончайшим оттенкам голоса. Уезжая в город для встречи с «большими людьми», старший проявлял признаки беспокойства. Дигахали показалось, что Манфреду не давало покоя чувство вины, заставлявшее его нервничать по любому поводу. Охотник отказался от предложения ехать в город вместе со старшим.
Однажды он уже побывал в этом месте, где йонейга было больше, чем пчёл в дуплистом дереве. Городские жители очень громко между собой разговаривали, телеги грохотали колёсами по камням, с высоких домов время от времени доносился протяжный металлический звон. В ушах привыкшего слушать звуки леса Дигахали стоял несмолкаемый гул, и больше одного дня ему выдержать в городе не удалось.
– Пойду охотиться, – объяснил он Манфреду нежелание сопровождать его в поездке. – Лес позвал меня.
Охотник привык разговаривать с ним на своём родном языке. С помощью корявых оборотов речи белых людей было трудно рассказывать о Злых духах всё, что он знал. Манфред и раньше неплохо понимал язык племени Куницы, а пообщавшись с Дигахали, научился на нём сносно говорить.
– Хорошо, – согласился старший. – Заодно проверь, как охраняются подступы к болоту. Я не слишком надеюсь на бдительность белых воинов.
– Они плохие дозорные. – Подтвердил Дигахали. – Ленивы. Любят спать. Не хотят смотреть и слушать.
– Я и сам это знаю, – махнул рукой Манфред. – Пытался рассказать об этом в городе, где живут наши вожди, когда приезжал туда в прошлый раз. Мне ответили, что с целью соблюдения тайны объявлено, будто отряд воинов расположился здесь на отдых. Посты выставлены только для охраны полевых лагерей, как того требует обычай. Дозорным не объясняли, что они служат нам заслоном от нежелательных прохожих. Даже старший среди воинов не посвящён в секрет Озёрного