Вся берёжа особо почитает Перуна.
Асилки все – и старые, с седоватой шерстью, и дети – прыгали по кругу, хороводили совсем как мы, бросались в реку, обвешивались травами, обмазывались глиной, играли и шлёпали один другого. Этот род поселился у реки в вежах, дернушках, под навесьями. Потому меня не тревожили. Но в Лесу многие из них строят жилища на деревьях, в развилках. Они любят сидеть и качаться на ветках.
– Ты так и прятался на дубе три дня? – засмеялась Радислава. – Или не вытерпел и присоединился к их игрищам?
Смех девушки не уязвил Светя: был он не таким обидным, как там, на лугу, а сочувственным, даже с долей страха. Видно было, что ничего подобного она ещё не слышала.
– Нет, на игрищах я не бывал.
– Знаю. По вышивке на твоей рубашке. Тебе ещё десяток и девять лет.
– Уже два десятка. Вот приеду в селение и вышью новый знак. Нет, не вышью. Венцеслава, жена Яра, всегда мне на день рождения преподносит новую рубаху.
– Значит, ты уже не воротишься в городьбу. Может, женишься летом? – она сама смутилась своей шутке и поскорее спросила дальше. – И как вы там живёте маленькой ватагой? Скучаете, небось?
– На тоску нет времени. То дозор на лошади. Ведь от одной городьбы до другой – многие версты, и асилки могут выйти из Леса где – угодно. То таишься ночь в засаде. На отдыхе тоже забот хватает: оружие, одежду, обувь починить, частокол укрепить. Опять же стряпанье…
Радислава как раз пробовала свою похлёбку, зачерпнув из котла большой, видно, дедовой, ложкой с длинной, в виде лебединой шеи ручкой.
– Стряпня требует особой заботы и старания. В нашей семье у печи и огнища предводителями мой старший брат с женою… А как вы из буяров попадаете в ратники, в берёжу?
– Как попадаем – я уже тебе рассказал: через разные испытания и посвящения. А придумал такую охрану границы Леса мой дядя Ярослав. И началось это десяток и два года назад. Тебе известно, что, приплывя с Островов к Поясу Рода, наш народ сразу предложил установить границы заселения с гмурами и асилками? Старшие гмуров тогда сказали: «Равнина нам ненужная, а в горы не пустим». И всё. Однако ж они своим словам верны все годы. А вот асилки как раз наоборот: «Лес – наш, за Равнину откупайтесь животиной». Но ненасытность их с годами росла. Позднее начались захваты и даже убийства наших соплеменников. Лебеди, Журавли, Вороны присылали к нам своих ратников, но асилки быстро скрывались в Лесу и в схватки не вступали. Тогда Яр, которому было в две тысячи сто и четыре десятка восьмом году Купалы только два десятка и шесть лет, вышел на Большое вещенье племён и предложил родичам, как охранять селения от набегов. Теперь у нас четыре городьбы на границе. Да три у соседей Кречетов.
Каждая семья в свой черёд отпускает подростка в буяры. Их тоже придумал дядя. Два года буяры в учении: оружию, скачке, языку птиц и зверья, житью в городьбе, дозору и многому другому по необходимости. А в десяток и семь лет – испытание, трое суток в Лесу.
– А после – алая перевязь на лбу,