сама себе вопросы и сама же на них отвечала:
– Я спокойна! Я совершенно спокойна! Так! Куда я еду? Я еду к «Дмитровской»! А где «Дмитровская»? А этого я пока не знаю! А чего хочет от нас этот знак? Этот знак хочет, чтобы мы кого-нибудь пропустили!
Варсус собрался было поторопить Брунгильду, но Дафна шепнула, чтобы он сидел тихо, если хочет куда-то доехать. И точно, через несколько минут Брунгильда постепенно осмелела. Поначалу это выразилось в том, что она совершила осторожный обгон стоящего асфальтоукладчика. Затем, рискованно закусив губу, обогнала на пустой улице медленно едущий трактор. Прежде даже, чем трактор остался позади, глаза у Брунгильды победно вспыхнули. Отшвырнув пачку гигиенических салфеток, которыми она протирала все подряд, Брунгильда издала торжествующий вопль и, сбросив обувь, босой ногой, вдавила газ в пол. Варсуса, Дафну и Мефодия притиснуло к спинкам сидений.
Гоня как на пожар, валькирия каменного копья развернулась через две сплошные, скатилась под горку через кустарник и, наплевав на натыканные повсюду камеры, обогнала даже самого Вована, отстав только от Эссиорха. Здесь Брунгильда опять чего-то испугалась, нашарила салфеточки, проглотила семь гомеопатических шариков и, жалуясь, что у нее замерзла босая нога, потащилась черепахой, пропуская велосипедиста, который собирался выехать из дому только через час.
Тем временем Ирка с Багровым, Прасковья, Шилов и Зигя были уже на месте. Телепортация прошла нормально, хотя из-за перегруза, вызванного слишком упитанным Зигей, пространственный канал вздумал исказиться и выбросил Ирку с Багровым на крышу длинного сталинского дома. При этом Багров материализовался на метр выше Ирки и, так как закона всемирного тяготения никто не отменял, свалился ей на голову.
– Прости, пожалуйста! Я, кажется, тебе шею сломал! – извинился он.
– Это ты прости! Я, кажется, чисто случайно вместо себя рунку подставила! – отозвалась Ирка.
Распахнув слуховое окно, они проникли в голубиное царство чердака и добрались до ведущего в подъезд люка. Хиленький замочек крякнул и осыпался, превращенный Матвеем в песочное пирожное. Цепляя стены рункой, Ирка стремительной кометой скользнула по лестнице. Тренькнули колокольчиком створки лифта. Сзади со своим палашом несся Багров, воинственный, как рыжий муравей. И вот уже входная дверь, всхлипнув, выдохнула их на улицу.
– Ага! Дмитровка! – узнала Ирка. – Это не тут у одной девицы из Тибидохса разбилась бутылка с бесконечной водой?
Матвей вспомнил, как по шоссе, вращаясь в пузырях газировки, проплывали машины, а ученица темного отделения Тибидохса сидела на подоконнике, свесив на улицу ноги, и красила себе ногти. Как она потом написала в объяснительной, это была ее обычная реакция на шок.
Рядом что-то полыхнуло. Задержавшийся в изгибах пространства Зигя вышагнул из сияющего шара первым и заботливо поймал на одну ладонь маму Прасковью, а на другую – друга детства Витю Шилова.
– Вот почему я всегда хотела иметь детей! – сказала Ирка, сравнивая это со свалившимся ей