что ты посвятил своего ребенка богу.
– Не уходи, отец! – воскликнула Амрита, когда они остались одни. Тонкий голосок девочки срывался и дрожал.
У Раму защемило сердце.
– Тебе будет хорошо в храме, лучше, чем дома, – пробормотал он. – Если ты откажешься, Шива может разгневаться. Посмотри, как здесь красиво, как богато одеты люди! А я… мы с Гитой приедем тебя навестить.
Он знал, что это ложь, но ему нужно было уговорить Амриту остаться.
– Вы скоро приедете?
– Да. Очень скоро. Если тебе не понравится в храме, мы заберем тебя домой.
Согретая призрачной надеждой, Амрита глубоко вздохнула и расправила худенькие плечи.
– Обещай!
– Обещаю.
Появилась Ила; она взяла девочку за руку и повела за собой, а Раму поспешно покинул территорию храма. Перед тем как уйти, он отыскал жреца, и тот заплатил ему сто рупий: огромную сумму, на которую их семья могла прожить несколько месяцев. Мужчина облегченно вздохнул: эти деньги окупали любые жертвы!
Ила привела девочку в большое, чистое и светлое помещение с гладким глиняным полом, на котором были расстелены цветные циновки, а на них лежали шерстяные подушки и полотняные покрывала.
– Здесь ты будешь жить, – сказала она. – А сейчас тебе надо помыться и надеть другую одежду.
Она отвела Амриту в купальню и помогла девочке вымыть тело и волосы. Хотя ее прикосновения были мягкими и осторожными, Амрита, даже закрыв глаза, могла сказать, что ее трогают чужие равнодушные руки.
Гита никогда не улыбалась, ласкала редко и мимоходом, и все-таки девочка знала, что мать способна понять и утешить, что она никогда не оставит ее в беде. Дома у Амриты не было ощущения, будто ее бросили в океан пустоты, где она беспомощно барахтается, не зная, как выбраться на берег.
Ила дала новой воспитаннице чистое сари, после чего принесла кувшин молока, вкусные лепешки, чашку хорошо проваренного белоснежного риса и целую гору фруктов. Амрита наелась до отвала, и все же ей не стало радостнее и легче.
Она прилегла на циновку и хотела заснуть, как вдруг в помещение гурьбой вбежали возбужденные нарядные девочки с цветами в искусно убранных волосах и звенящими украшениями. Они остановились как вкопанные, с любопытством глядя на новенькую.
Потом одна из них, красивая светлокожая девочка примерно одного с Амритой возраста, подошла к обомлевшей новенькой и властно произнесла:
– Кто ты?
Девочка встала и посмотрела ей в глаза.
– Амрита.
– Откуда ты взялась? Зачем ты здесь?
Чувствуя враждебность и незнакомки, и возглавляемой ею толпы, Амрита мучительно размышляла, что бы ответить, и вдруг вспомнила слова «прекрасного Натараджи».
– Камал сказал, что я смогу научиться танцевать.
Лицо незнакомки просветлело, словно она внезапно услышала волшебное заклинание.
– Камал? – с улыбкой повторила она и спросила: – Ты еще не решила, где будешь спать? Если хочешь, можешь лечь рядом со мной.
– Как