поводья. – Выведи во двор лошадь леди Уолсингхем и пони ее дочери, который стоит в соседнем стойле, и привяжи рядом с моим конем. Остальная ее челядь уже должна быть готова к отъезду. Ими занимался твой отец. Скажи, что я скоро приду.
Колин кивнул и, негромко насвистывая, повел лошадь из конюшни.
Лахлан повернулся к музыканту, который молча стоял возле него, взволнованно ожидая, когда с ним заговорят. В конюшне, кроме них, никого не было.
– Как тебя зовут, парень? – спросил Лахлан.
Юноша, которому, по всей видимости, не было и двадцати лет, с тревогой посмотрел на шотландца. Под бело-зеленой ливреей королевского дома Тюдоров можно было разглядеть узкую грудь и тощие ноги. Длинными пальцами он стянул с головы кепку, и его прямые как пакля волосы, упав на высокий лоб, закрыли его по самые брови. Дрожащей от волнения рукой парень отбросил непослушную прядь назад.
– Нед Фрейзер, милорд, – ответил он, приняв серьезный вид.
– Ты, Нед, знаешь, кто я?
– Да, лейрд, знаю, – ответил юноша, учтиво кивнув головой. – Вы – Мак-Рат из Кинраткейрна. Мой клан живет на острове Скай.
– И ты тот самый парень, который вчера вечером играл на волынке. – Это был не вопрос, а утверждение.
– Да, сэр, я, – согласился Фрейзер. Нахмурив брови, он разглядывал узкое стойло и, судя по всему, пытался понять, что за странный допрос ему учинили.
– Шотландец, который играет на волынке при дворе короля Генриха! – сказал Лахлан, удивленно вскинув брови. – Вот уж такого я точно не ожидал увидеть.
– О, я редко играю на волынке, – поспешил объяснить Фрейзер. – По правде говоря, только когда цыгане вышли в пледах Кемпбеллов, я понял, что они будут изображать горцев или разыгрывать из себя полных недоумков, чтобы повеселить публику. Я не думал, что это может обидеть кого-нибудь из моих соотечественников-шотландцев, лейрд. Я всего лишь сделал то, что мне приказали. – Втянув шею в худенькие плечики, он добавил: – Обычно я играю английские мелодии на гобое или деревянной флейте.
– Кто приказал тебе играть на волынке? – спокойным голосом спросил Лахлан.
– Сдается мне, что приказ был отдан Главным королевским комедиантом. – Прежде чем продолжить отвечать, юноша задумался, нахмурив лоб. – Я не думаю… – Он осекся, так как в присутствии шотландского лейрда им овладела робость.
– Продолжай, – подбодрил его Лахлан. – Что ты хотел сказать?
– Да, милорд. Вчера вечером на галерее музыканты шептались о том, что весь этот спектакль придумала какая-то благородная дама. Но в такую бессмыслицу, – поспешно добавил он, – может поверить только последний болван.
– И как же зовут ту леди, которая якобы сочинила этот фарс?
– Ой, не знаю, – признался Нед Фрейзер. – Остальные музыканты тоже не поверили. По крайней мере, никто не стал ломать голову над тем, кто она такая, решили, что это пустая болтовня.
Лахлан поверил в то, что юноша говорит правду, и, кивнув в сторону двери, дал ему понять, что разговор