медсестра, взять мочу на анализ. Эксфузионист наполнил ее кровью пять пробирок. Женщина «из юридического отдела» принесла подписать бумаги.
Биби предпочитала ограничиваться лишь дежурными фразами, хотя всю жизнь отличалась говорливостью. Всё на свете, начиная от хрупкой красоты лилии и заканчивая загадками квантовой механики, удивляло либо очаровывало ее. Она обычно спешила поделиться своим восторгом с окружающими и делала это очень эмоционально. Заполучив при рождении имя Биби, она, будучи еще ребенком, трещала без умолку, стараясь произвести на окружающих должное впечатление. Она не игрушка. Она не пустышка. Она пытливый наблюдатель в этом мире. Чуть ли не с горшка Биби пыталась вести себя как «философ». Она надолго никогда не смолкала до тех пор, пока ей не поставили диагноз: рак мозга.
Мама приехала в пять часов вечера и привезла все, о чем Биби просила. Спустя несколько минут позвонил отец. Он предложил поужинать в ее палате, но не больничной едой, а высококалорийной, жирной пищей на вынос, любой, какую она только ни пожелает. Чизбургеры? Молочные коктейли? Буррито? Пицца «Четыре сыра»? Все что угодно!
– Нет, папа. Мама устала…
Нэнси принялась протестовать, но Биби подняла руку, призывая ее к тишине.
– Вы оба устали. Два последних дня выдались трудными для нас всех. Давайте ты и мама поужинаете, но вдвоем. И еще закажите бутылку хорошего вина. Договорились? Я никуда не пойду. Я хочу кое-что поискать в интернете, пока буду есть, а потом лягу спать пораньше. Прошлой ночью я плохо спала. Я попросила дать мне успокоительное. Хочу самое позднее к семи часам видеть во сне одного котика.
Чтобы спровадить Нэнси из палаты и отправить ее ужинать, Биби пришлось проводить маму к лифту. Не давая левой ноге ни малейшего шанса волочиться, а спине сутулиться, словно у Квазимодо с сиськами, девушка шла, расправив плечи и высоко подняв голову.
– А как с покалыванием и зудом? – поинтересовалась Нэнси. – Те пятьдесят мобильников на виброзвонке ты до сих пор ощущаешь?
– Теперь получше, а прогорклого вкуса у меня во рту сегодня вообще не было.
– Детка, вижу, ты сейчас почти не используешь левую руку.
– Почесаться я и правой могу.
Они вышли на площадку перед лифтами. Дверцы одной кабинки разъехались, но Нэнси в нее не вошла.
– Все это неправильно. Я не могу просто взять и уйти.
Когда дверцы начали съезжаться, Биби их заблокировала.
– Мама, нам не стоит вести себя так, словно ничего не произошло. Если мы только и будем делать, что стоять и обниматься друг с другом семь дней подряд, двадцать четыре часа в сутки, то рискуем очень скоро съехать с катушек.
Нэнси хотела что-то сказать, но не смогла. Губы ее дрожали. Биби поцеловала мать в щеку.
– Я люблю тебя, а теперь уходи. Хорошо поешь… выпей… Живи, мама, живи. Я уверена в том, что советую…
Вернувшись к себе в палату, Биби уселась на небольшой столик у окна и через лэптоп постаралась больше узнать о противораковых