значит, с ужином мы разобрались, теперь нужно решить вопрос с завтраком.
– Оля, а что ты на завтрак ешь?
– Касю.
Ну, это совсем просто. Каша! Вот только какая? Я начала толкать тележку в сторону стеллажей с мукой, рисом и кашами. Выбор был огромный: гречневая, ячменная, кускус, но мне казалось, что маленькому ребенку они не подходят. Как называлась та каша, которую мама нам в детстве варила?
– Извините, пани, – позвала я девушку из персонала, – а где у вас тут манная каша?
– Там, внизу, – показала она. – Вот только у нас быстрой каши нет.
«Быстрой? А какая есть? Медленная?» – чуть не ляпнула я.
– Мне для ребенка надо, – ответила несмело.
– Для ребенка? Детское питание у нас вон там, на третьем стеллаже, справа.
Я покатила тележку в ту сторону и потеряла дар речи. Целый стеллаж товаров для детей. Кашки, десертики, баночки с детским питанием, закусками и супами, соки, чай и молоко с разными вкусами. Ну, просто как в раю!
– Писять! – попросила Оля, и меня окатило ушатом холодной воды.
– Как писать? Тут негде пописать!
– Писять!
– Оля, ты должна потерпеть еще немного, – твердо сказала я, попытавшись улыбнуться.
– Писять!
Я сняла ее с тележки, поставила на пол и начала с глупым видом смотреть по сторонам, сама не зная, чего искать.
– Пописяла! – заявила Оля.
– Я знаю, милая. Сейчас мы что-нибудь придумаем. – Я уже начинала сердиться. – Есть! Ура! Вон там туалет. Давай оставим покупки здесь, а сами пойдем пописаем.
– Пописяла! – повторила девочка. Я посмотрела на нее, и тут до меня дошло. Оля стояла в луже. Штанишки и низ рубашки промокли насквозь. Какое счастье, что я куртку вовремя сняла.
– Холера, да что ты натворила? – вырвалось у меня. – Не могла подождать немного? И что нам теперь делать? Как ты домой поедешь, такая мокрая? Холодно же. Зима! – кричала я. Малышка искривила ротик и чуть не плакала. – Надо это убрать. Ты что, раньше сказать не могла? – ругала я ее.
Оля разревелась. Вокруг начали собираться покупатели. Ребенок орал во весь голос.
К нам подошла какая-то женщина из персонала.
– Пожалуйста, не нервничайте, – сказала она холодно. – Позаботьтесь о внучке, а мы тут уберем.
– Позаботиться? – спросила я, перекрикивая Олю.
– Да, пожалуйста, успокойте и переоденьте ребенка. И не кричите на нее. Тележку с покупками можете оставить здесь. У нас есть комната матери и ребенка. – Она указала на табличку метрах в двадцати от нас. Судя по тону и выражению лица, она хотела сказать: «Да убери отсюда этого психованного ребенка, а то уже покупатели собираются! Скандала в магазине нам еще не хватало!»
Я попробовала взять Олю на руки так, чтобы самой не замочиться, но не получилось. Я сняла куртку, подняла малышку, забрала сумку и наши вещи и отправилась в сторону «комнаты матери и ребенка». Пока мы шли, Оля заходилась в громком плаче и душераздирающим голосом выкрикивала «мама». Я чувствовала на себе взгляды всех покупателей магазина и была готова провалиться сквозь землю. Мы обе промокли,