сердце. Люцина не хотела улучшать ни свой английский, ни французский или же учить персидский[6]. Казалось, она просто ничего не желала делать, только бродить и наслаждаться этим мнимым раем, куда неожиданно попала.
Хелена осмотрелась по сторонам, прежде чем впрячься в тачку, которую тащил Адам. Сама она не считала лагерь для беженцев раем, несмотря на то что это было лучшее место со времен их депортации из Польши. Она меньше любовалась манящими, покрытыми снегом вершинами гор, зелеными холмами и финиковыми рощами и все больше глядела на мрачные бараки и улицы лагеря, по которым бродили печальные, оторванные от родины люди. И хотя Хелене нравились походы в город Тегеран, находящийся всего в четырех километрах от их поселения, девушка чувствовала себя чужой в бурлящей метрополии. Хаос на улицах, крики шоферов, грузовики, повозки, запряженные ослами и волами, пугали ее, а торговля на базарах, громкая музыка, вопли муэдзинов на верхушках мечетей и люди в шароварах, длинных одеждах, странных головных уборах вселяли в Хелену неуверенность. Девушка могла восхищаться роскошным дворцом шаха, но, в отличие от Люцины, не теряла голову от элегантных лавчонок в западной части города, от шелковых платьев и изысканного макияжа прогуливающихся там женщин. Хелена стыдилась своей простой хлопчатобумажной одежды, когда шла по великолепным улицам. Беженцам дали новые вещи, после того как провели дезинсекцию в пересыльном лагере портового города Пехлеви[7]. Свитера, платья и пальто большинству беженцев не очень подходили по размеру или были слишком теплыми для персидского лета. В сравнении с женщинами из Тегерана Хелена чувствовала себя гадким утенком, в то время как Люцина и в обносках выглядела будто принцесса. Ее сестра даже в таком возрасте была красоткой и прекрасно осознавала это. Люцину не покидала уверенность, что когда-нибудь весь мир будет лежать у ее ног. Ничего в ней больше не напоминало о том маленьком хнычущем существе, вцепившемся в Хелену, когда их семью из просторной квартиры во Львове выволакивали русские солдаты, которые били отца и ругали мать.
Хелена до сих пор не понимала, почему Сталин так жестоко выгнал их из Восточной Польши, после того как договорился с Гитлером о разделе страны. До этого поляки мирно уживались с украинцами и белорусами, составлявшими в этой части Польши национальное большинство. Отец Хелены, зубной врач, лечил всех, а их мать учила украинских и русских детей английскому и французскому языкам. Но русские объявили сотни тысяч польских граждан классовыми врагами и врагами народа. Поляки и сами не поняли, как их удалось выселить из домов, погрузить в вагоны для скота и вывезти на север.
Последующие два года семья провела в сибирской Воркуте. Хелене тогда исполнилось всего четырнадцать, но и ей приходилось вкалывать вместе с родителями на лесоповале или же на шахте. Люцину они кое-как содержали на своем скудном пайке. Сибирь вспоминалась Хелене настоящим ледяным адом: температура порой опускалась до −50 °С. Ночью члены семьи прижимались друг к другу, чтобы согреться. Им приходилось