когда гласные и согласные сами по себе поют, как и в вокальном искусстве. Если же одни звуки – гласные – тянутся, а следом идущие согласные только стучат, то от этого образуется прорыв, провал, пустота и в результате получается не бесконечная линия, а звуковые обрывки, клочки, восклицания. Вскоре я понял еще, что не только звучащие, но и другие – шумовые, шипящие, свистящие, зыкающие, цыкающие, хакающие, рыкающие – согласные должны также участвовать как своим гудением, так и шумами в создании непрерывной линии.
Теперь моя разговорная речь то поет, то гудит, то жужжит, то зыкает, создавая, таким образом, непрерывную линию, меняя тона и окраску звука в зависимости от произносимых гласных и звучащих и шумовых согласных.
Не успел я достаточно порадоваться достигнутым мною успехам, как явилось разочарование.
Дело в том, что мои ученики по опере, где я продолжаю заниматься, подверглись жестокой критике вокалистов и музыкантов за то, что они, в погоне за бесконечной линией и за звучанием согласных, вместо одной гудящей буквы Б, В или M, H ноют по нескольку таких же букв Ббб, Ммм, Ннн и так далее. Благодаря этому продлению звучание согласной идет за счет гласной.
При таком условии согласная, которая имеет меньше звучания, чем гласная, захватывает бо́льшую часть ноты и это отражается на кантилене в пении.
Такое пожирание гласных согласными сильно критиковалось вокалистами.
Конечно, певцы, которые так поступают, ошибаются. Надо петь и говорить по одной, а не по несколько согласных Б, В, M, H и прочее. Если же это и допускается, то лишь в первое время, при самой начальной выработке согласных букв. Поэтому я не защищаю такой манеры ни в пении, ни в речи.
Не надо говорить: «Бббыттьиллиннебыть». Такая липкая дикция напоминает конфету, которая называется «тянучкой».
Согласные должны звучать, но они не должны распухать, а гласные не должны сохнуть за счет других букв. Каждая из них пусть занимает определенное для нее место и количество времени звучания.
К концу того периода моей работы, о котором я вам так долго рассказывал, я еще не достиг того, что на нашем языке называется чувством слова или чувством фразы, но несомненно, что в звуках букв и слогов я уже стал разбираться.
Специалисты будут долго и зло критиковать путь, по которому я шел в своих исканиях, и результаты, которых я достиг. Пусть! Мой прием взят из живой практики, из опыта, и результаты его налицо и поддаются проверке.
Такая критика поможет сдвинуть с места вопрос о постановке сценического голоса и о приемах преподавания, так точно, как и исправления дикции и произношения букв, слогов и слов.
После всего, что я говорил на последнем уроке, я думаю, что вас можно считать достаточно подготовленными для начала сознательной работы как над постановкой звука, так и над дикцией для пения и для сценической речи в драме, – заключил свой урок Аркадий Николаевич.
К этому времени Рахманов привел нового преподавателя дикции, которого нам представили. После небольшого