же ты крестишь, если ты ни Христос, ни Илия, ни пророк? Поскольку об этом спрашивается не по желанию знать истину, но по злостной зависти, то евангелист молча заметил, когда присовокупил, говоря: а посланные были из фарисеев. Ясно говорит он как бы так: «Иоанна спрашивают о действиях его те, которые не умеют желать учиться, но [умеют] только завидовать». Но каждый святой, когда даже от развращенного ума получает вопрос, не изменяется в соблюдении своей благости.
Поэтому и Иоанн на вопрос зависти отвечает назиданием жизни. Ибо тотчас присовокупляет: я крещу в воде; но стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете. Иоанн крещает не в духе, но в воде, потому что, не имея власти отпускать грехи, он омывает тела крещаемых водою, но не омывает духа через отпущение грехов. Итак, для чего крестит тот, кто крещением не отпускает грехов, как не для того, чтобы, сохраняя порядок предшествия своего, тот, кто рождением предшествовал Имеющему родиться, и крещением предшествовал Господу, Имеющему крестить; и чтобы тот, кто через проповедь соделался Предтечею Христа, и через Крещение был Его Предтечею подражанием таинству?
Между тем он, возвещая о Таинстве, утверждает, что Сей (Христос) и посреди людей стоит, и Его не знают, потому что Господь, явившись во плоти, соделался и видимым по плоти, и невидимым по величию. О Нем-то он далее говорит: Он-то Идущий за мною, но Который стал впереди меня. Ибо так говорится: стал впереди меня, что то же – «предо мною поставлен». Итак, «Грядет после меня потому, что после родился, но стал впереди меня потому, что превознесен выше меня». Но об этом говоря немного выше, он открыл и причины Его превознесения, присовокупив: который прежде меня был.
Ясно говорит он как бы так: «Рожденный после меня превышает меня даже тем, что Его не стесняют времена рождения Его». Ибо Тот, Кто во времени рождается от Матери, без времени рожден от Отца. Предаваясь Ему (Иисусу), он (Иоанн) объявляет, какое долженствует иметь благоговейнейшее смирение перед Ним: у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его (Мк. 1, 7). У древних был обычай, что если бы кто не захотел иметь женой ту, которая была за него помолвлена, тот обязывался снимать сапог у того, кто по праву близости являлся к ней женихом. Итак, чем явился Христос среди людей, если не женихом Святой Церкви? О чем тот же Иоанн говорит: имеющий невесту есть жених (Ин. 3, 29). Но поскольку люди думали, будто Иоанн есть Христос, что сам Иоанн отвергает, то он справедливо говорит, что он недостоин даже того, чтобы развязать ремень обуви Его. Ясно говорит он как бы так: «Я не имею силы обнажать стопы нашего Искупителя, потому что незаслуженно не присваиваю себе имени жениха». Впрочем, это может быть объяснено и иначе. Ибо кто не знает, что обувь делается из мертвых животных. Воплотившийся же Господь явился как бы обутый, потому что в Божестве Своем принял мертвенность нашего повреждения. Почему и через пророка говорит: на Идумею простру сапог Мой (Пс. 59, 10). Ибо под именем Идумеи разумеется язычество, а под именем сапога – принятая смертность. Итак, Господь говорит, что Он на Идумею прострет