чудесную смесь: он возьмет христианство в его самом чистом виде, какой только можно найти, возьмет все, что можно, из греческой традиции, все, чему научился за годы своей бенедиктинской жизни, и возьмет знания кельтов в сфере строительства.
Здесь при желании можно забраться очень далеко, поскольку нет недостатка в тех, кто уверен, что многие знания кельтов в области строительства храмов принадлежали традициям атлантов, были знаниями очень древними, древнейшими. Их заимствовали у тех, кто пережил гибель великого континента, кто достиг новых берегов и начал новую жизнь, посвятив себя тому, чтобы передать все, что знал и помнил.
В течение нескольких веков бенедиктинцы выполняют всеобъемлющую цивилизационную задачу, передают все, что связано со знаниями, ремеслами, профессиями.
Они начинают объединять – объединять тех, кто принадлежит к одной и той же профессии, кто изучает одни и те же правила, кто готов объединиться в едином стиле работы, которая является не просто работой, а представляет собой некий идеал, определенный образ жизни. Речь идет о сохранении живыми знаний древности, о глубоком понимании законов Природы, о поддержании этих законов в изначальном, неискаженном виде – как будто в надежде, что когда-нибудь, в какой-то другой момент истории придет что-то высшее, что-то лучшее.
Так мы доходим до X века, до 900 года. Бенедиктинцы на протяжении этих веков теми или иными способами спасают свои книги от всевозможных бедствий (ведь всегда находятся те, кто пытается помешать) и в конце концов получают очень интересный дар от французского короля: землю в Ключи. Там они построят свой невероятный монастырь.
Этот монастырь является, пожалуй, самым удивительным, самым чудесным университетом середины X века.
Все познания бенедиктинцев, все, что им удалось с огромным терпением, преданностью и самоотверженностью, благоговением и любовью собрать на протяжении почти шести столетий, – все это оказывается там, в Клюни.
Вот, кажется, и посеяно главное зерно, оно ляжет в основу другого процесса, который вот-вот начнется, – появления ТАМПЛИЕРОВ.
В чем же заключался синтез, осуществленный в Клюни?
Из еврейской традиции выбирается самое чистое в учении Моисея, Давида и Соломона; считается, что учение заключено именно там. Остальное берется в форме притч воспитательного характера. Евангелия, которые родились не в Европе и не на Западе, всеми средствами пытаются адаптировать к новой ментальности. В Клюни приходят к заключению, что учение Павла является более доступным для европейского менталитета, чем другие части Евангелия. Так возникает преданность Святому Павлу, и еще большая – Святому Иоанну. Но и последователи Павла, и последователи Иоанна считают, что именно в их учениях сокрыт главный эзотерический смысл христианства.
Из греческой традиции берутся Пифагор, Платон… К учению Аристотеля обращаются гораздо позже, в XIII веке: бенедиктинцы считают, что Аристотель подходит для широких масс, а для священников,