что меня сейчас мучило, так это нечеловеческий голод. Огонь опять запылал, охотно делясь своим теплом, но я уже не мог заснуть, и сидел перед ним, временами плотоядно посматривая на троих товарищей, представляя какие отличные щи из них могли бы получиться.
Быстрокрылые птахи отпели свои песни, приветствуя новый день, а солнце встало так высоко, что его лучи начали обжигать, когда мои лежебоки стали собираться в лагерь. Песок по своему обычаю тут же переметнулся на сторону дня, полностью отрицая свою причастность к деянию ночи, и стоять на нем голыми пятками опять стало невыносимо. Мы проделали довольно большой путь, обходя лагерь, и я смог оценить его размеры. Я шел несколько позади рудокопов, чтобы не нервировать их, и потому был избавлен от необходимости участвовать в бое с двумя дроморнисами, на которых они нечаянно наткнулись. Исход битвы был не в пользу птиц по причине их малочисленности, и спустя небольшую заминку, мой авангард достиг северных ворот. Я же отстал от них еще больше, поскольку не мог себе позволить больше ни секунды ходить голодным. Кое-как разорвав зубами большую ляжку дроморниса, я, как дикий зверь, впился в нее, отрывая и проглатывая не прожевывая. Остановился я только тогда, когда мой желудок стал давать сигнал, что понимает что за пищу он получил. Умывшись в реке, огибающей лагерь, я наконец сам подошел к северным воротам.
У ворот стояли тоже двое, но один из них выделялся массивной фигурой и мощными доспехами, с большим количеством металла и с огромным боевым арбалетом за плечами. По всей видимости, это и был Лихой.
– Так-так-так! – приветствовал он меня, – Идем в лагерь?
– Верно. – напрягшись ответил я.
– А ты точно рудокоп? – засомневался он, – Ну-ка скажи, кто у вас там главный в шахте?
– Я… – начал я лихорадочно вспоминать имя, оброненное стражем, встретившим меня на мосту.
– Что?! – правая бровь Лихого изогнулась в дугу.
– Зенка! – вспомнив, выпалил я.
– Верно! – рассмеялся он, – А то я подумал, что ты хочешь сказать, что ты главный в шахте! А-ха-ха! Зенка этого ой как не любит!
Я молчал, боясь произнести хоть слово.
– Да ты не бойся малыш! – успокаивающим тоном произнес он, – Никто тебя обижать не собирается! За вход положено платить рудой, но если ее нет у тебя сейчас, то ты можешь отдать мне ее позже!
– Это правда? – обрадовался я, – Я сколько стоит вход?
– Всего то десять кусков! – весело сказал он, – Это не много, ведь верно же?
– Да, наверное… – засомневался я, – Ну я пошел?
– Да-да! Иди! – дружелюбно ответил он, – Только не забудь, завтра ты должен будешь отдать мне сорок пять кусков руды.
Холодный озноб прошиб меня. Я повернулся к Лихому, который насмешливо смотрел на меня.
– Что это значит? Ты же сказал десять кусков? – сглатывая ком в горле, спросил я.
– Да ты успокойся!