к тебе сам обратился?
– Да мне бы и в голову не пришло набирать его номер после всего произошедшего.
– А потом?
– Суп с котом, – усмехнулась Лика, – провал. Очнулась дома на постели, полное ощущение, что спала. Вообще понять не могу, как до своей квартиры дотопала, ноги подламывались, руки тряслись…
– И?
– Все, потом пришли менты.
– Но такое невозможно! Ты ехала через всю Москву, на метро…
– Вроде я сидела в машине, – напряглась Лика, – а может, и нет. Был автомобиль, и вроде меня тошнило, голос слышала, чужой, наверное, шофера.
– И что он говорил?
Лика нахмурилась:
– Бу-бу-бу… сердился.
– Отчего?
Подруга напряглась:
– Сейчас… постараюсь вспомнить… вертится в голове… а! «Сейчас она тут наблюет, открой дверцу, салон измажет, вот сука». Или примерно так.
– Значит, ты взяла такси, в котором сидели еще пассажиры?! – удивилась я. – Шофер же с кем-то разговаривал.
– Небось со мной, не помню, сплошной туман.
– Интересно, – пробормотала я, – дед видел машину?
– Какой?
– Ну тот, с биноклем!
– Старик Козлодоев, – хмыкнула Лика.
– Это его фамилия? – улыбнулась я.
– Да не помню, как звали дедушку, – отмахнулась Лика, – суд еле выдержала, тоже туман, но уже в меньшей степени, хоть говорить смогла. Не веришь, я в СИЗО все время спала: утром, днем, ночью. Повезли на суд: язык во рту еле-еле ворочается, как будто в киселе плыву, звуки еле к ушам пробиваются, где уж тут фамилию дедка упомнить. Старик Козлодоев – это из песни Гребенщикова, помнишь? «По крыше сползает старик Козлодоев…» Или Козлодуев, в общем, козел.
– Козел-то козел, – вздохнула я, – а на зону тебя своими показаниями отправил, все припомнил, даже повязку на ноге.
– Знаешь, – буркнула Лика, – я ведь потом, уже тут, в бараке, когда окончательно в себя пришла, долго думала. Много странного, однако, в этой истории.
– Что, например?
– Ну хотя бы с повязкой. Зачем мне щиколотку заматывать?
– Может, поранилась.
– А вот и нет, – воскликнула Лика, – ни болячки нет, ни шрама.
В моей голове медленно заворочались мысли.
– Ты уверена?
– Ну конечно, – кивнула она, – нога как нога, потом сарафан этот…
– А с ним что?
– Непонятное дело, – запоздало удивилась Лика. – Очень я удивилась, совсем уж дикая вещь. Ты мне не поверишь!
– Говори.
– Сама знаешь, я очень люблю этот сарафан, он мне так идет!
Я улыбнулась. На мой взгляд, вещь отвратительная: мешок на лямках самой аляповатой расцветки.
– Но в тот день, приехав от вас, я надела розовый льняной костюм, – пояснила Лика, – и отправилась на свидание к Евгению в нем. А вечером, когда очнулась в кровати, была в этом сарафанчике. Ерунда какая-то!
– Ты же ничего не помнишь!
– Ну вдруг в голове что-то всплывает. Нет, я абсолютно уверена: приехала из Ложкина и специально надела розовый костюм: Евгению