хорошо, – сказала Атхира, и Сакат Сингх согласился:
– Да, это хорошо.
Итак, Маду остался в избушке, из которой была видна вся долина вплоть до Донга-Па, и жил один, но ведь никто спокон веку не сочувствовал таким незадачливым мужьям, как он.
Маду пошел к Джасин-Дадзе, колдуну, хранившему Голову Говорящей Обезьяны.
– Верни мне мою жену, – сказал Маду.
– Не смогу, – отозвался Джасин-Дадзе, – пока ты не заставишь Сатледж течь вверх, к Донга-Па.
– Говори дело, – приказал Маду и взмахнул топором над белой головой Джасин-Дадзе.
– Отдай все свои деньги деревенским старейшинам, – молвил Джасин-Дадзе, – и они созовут совет общины, а совет прикажет твоей жене вернуться.
Итак, Маду отдал все свое состояние, заключавшееся в двадцати семи рупиях, восьми анах, трех пайсах и серебряной цепочке, общинному совету Кодру. А затем предсказания Джасин-Дадзе оправдались.
Брата Атхиры послали в полк Саката Сингха, чтобы призвать Атхиру домой. Сакат Сингх пинками заставил его разок пробежаться вокруг казармы, потом передал хавалдару, который огхлестал его поясным ремнем.
– Вернись! – вопил брат Атхиры.
– Куда? – спросила Атхира.
– К Маду, – ответил он.
– Никогда, – сказала она.
– Ну, так Джасин-Дадзе тебя проклянет, и ты засохнешь, как дерево, которое ободрали весной, – сказал брат Атхиры.
Атхира заснула с мыслями обо всем этом.
Наутро она захворала ревматизмом.
– Я уже начинаю сохнуть, как дерево, которое ободрали весной, – промолвила она. – Это все проклятие Джасин-Дадзе.
И она действительно начала сохнуть, ибо сердце ее высохло от страха, а те, кто верит в проклятия, от проклятий и умирают. Сакату Сингху тоже стало страшно, ибо он любил Атхиру больше жизни.
Прошло два месяца, и вот брат Атхиры уже снова стоял за казармами и визжал:
– Ага! Ты сохнешь. Вернись!
– Скажи лучше, что мы вернемся оба, – проговорил Сакат Сингх.
– Я вернусь, – сказала Атхира.
– Да, но когда же? – спросил брат Атхиры.
– Когда-нибудь рано поутру, – ответил Сакат Сингх и пошел просить у полковника сахиб-бахадура недельный отпуск.
– Я сохну, как дерево, которое ободрали весной! – стонала Атхира.
– Тебе скоро станет лучше, – говорил Сакат Сингх и наконец рассказал ей о том, что задумал, и оба они тихо рассмеялись, ибо любили друг друга. Но с того часа Атхире стало лучше.
Они уехали вместе; путешествовали в вагоне третьего класса, как полагалось по воинскому уставу, а потом в повозке – по низким горам и пешком – по высоким. Атхира вдыхала сосновый запах своих родных гор. влажных – Гималайских гор.
– Хорошо быть живыми, – промолвила Атхира.
– Ха! – произнес Сакат Сингх. – Где дорога на Кодру и где дом лесника?..
– Двенадцать лет назад оно стоило сорок рупий, – сказал лесник, отдавая свое ружье.
– Вот тебе двадцать, – сказал Сакат Сингх, – а пули дашь мне самые лучшие.
– Как