его злодействах и колдовстве?
– Может быть, ты и прав, – согласился Шеуд. – Но ведь это все равно лучше той участи, какая у них сейчас.
Дью сосредоточенно размышлял. Мальчишеское лицо подергивалось от нетерпеливой досады.
– Но ты говоришь, что можешь свободно передвигаться в толще земли! – осенило его. – Значит, ты можешь выползти отсюда наружу! Ты вернешься домой и расскажешь всем о колдуне Вьюхо. И тогда мужчины убьют его! Они повесят его вниз головой на дереве, потом проткнут его копьями, потом сожгут на костре, потом…
Шеуд покачал головой.
– Никакая сила не заставит меня выползти наружу, Дью. Зачем? Чтобы до смерти напугать мою жену, мою дочку, всех маленьких детей в селении? Нет, конечно моя жена не умрет от ужаса – она отважная женщина. Но проклянет – за то, что посмел показаться всем на глаза в таком виде. Ты мальчик, ты будущий воин, Дью, но даже к тебе я решился выползти только затем, чтобы предостеречь. Чтобы отговорить тебя связываться с колдуном.
– Ну ладно, ладно! – разрешающе махнул рукой Дью. – Не показывайся на глаза женщинам. Покажись только старому Хиваро. Он не поверил мне, когда я рассказал ему о Вьюхо и его мерзких проделках. Тебе же он не сможет не поверить, иначе ему пришлось бы вырвать себе глаза. Пойдем со мной, Шеуд! Пойдем прямо сейчас!
Дью подался вперед и протянул руку, приглашая Шеуда ползти к выходу. Но тут же отдернул ее, испугавшись прикоснуться невзначай к малиново-блестящей чешуе.
Шеуд понимающе покачал головой и отполз назад, чтобы большая часть тела оказалась в тени.
– Есть еще одно, малыш, почему я не выйду на свет и не покажусь никому, даже старине Хиваро. Если наши мужчины убьют Вьюхо – хоть я не очень-то верю в это, потому что он способен на такое, что и помыслить трудно, – если его все-таки убьют, сожгут или пронзят копьями, Крей и другие молодые воины навечно останутся полу-мертвецами. Ведь никто не знает, где прячет колдун украденные у них искры Яйо. Да и как они выглядят, не знает никто. Вьюхо не расскажет об этом даже под пытками.
– Ну, уж под пытками-то расскажет! – ожесточенно сверкнул глазами сын Огдая.
– Ты не знаешь, Дью, как много могут его блестящие камушки. Недаром он увешивает себя ими с головы до ног. Они могут сделать так, что он не почувствует боли и будет смеяться под пытками, словно его щекочут перьями перепела. Или – кожа его окажется прочнее черепашьего панциря. Он не расскажет. Крей и его друзья останутся рабами, теперь уже – мертвого колдуна. Они по-прежнему будут долбить породу, выискивая блестящие камушки, и затем шлифовать их ночами, долгие годы. Я не хочу этого, Дью. Ведь Крей мой сын.
– И мой брат, между прочим, – проворчал Дью. – И мой друг. Хоть он и вцепился в меня тогда по приказу колдуна, как охотничий пес в росомаху. Но я его прощаю, раз у него нет этой самой… искры.
– Заклинаю тебя, мальчик мой, не пытайся бороться с Вьюхо, – Шеуд начал медленно отползать назад по узкому проходу. Голова его опустилась, бородой