Пассажир. Натиг Расулзаде

вещи из сумки. Потом вдруг, передумав, все швыряет обратно в сумку. Сидит, обхватив голову руками. Стук в дверь. И тут же, не дожидаясь разрешения входит жена сторожа (ЖС). Она робко входит, но бесцеремонно садится на узкую кровать, которую предоставили Пассажиру. Она протягивает Пассажиру полевой цветок.

      – Это вам. С приездом.

      Он растерянно, молча кивает, принимая цветок.

      – На этой кровати умер мой сын, – говорит женщина, поглаживая матрац.

      – На этой? – не скрывая брезгливости, спрашивает Пассажир.

      – Уже много лет прошло, – говорит она, – не знаю, сколько… Мы здесь не считаем времени… А который час? – вдруг, будто вспомнив что-то важное, спрашивает она, оборвав себя на полуслове. – Я смотрю, у вас часы… У наших ни у кого нет… У жены начальника станции были много лет назад, мы все у нее спрашивали, ей это надоело и она разбила свои часики… Такие были красивые, ей все завидовали… А? Который час?

      – Час? – Пассажир подозрительно смотрит на нее, смотрит на часы, – Половина девятого. Утра.

      Долгое молчание.

      – У него открылась чахотка, – наконец заговорила ЖС. – Скоротечная чахотка. Телеграфист посылал телеграммы одну за другой, но нам не ответили. У нас не было лекарств. А поезд не приходил уже пятый месяц. Иногда они на ходу выбрасывают из поезда для нас лекарства, иногда продукты, ну, всякие нужные вещи… А тут как на зло… Он был с детства слабенький… И вдруг навалилась такая тяжелая болезнь… Он и умер… Я ведь отговаривала его, отговаривала, чтобы он не уходил. Но он был молод, горяч, такая жизнь его не устраивала, он хотел в большой мир, к людям… Вот и ушел… И степь его убила. Мы заметили их, да, он ведь с дочерью начальника станции, они вместе ушли, ну и та вернулась, вся растерзанная… Мы заметили их километрах в двух от Дома… Они еле шли, ползли… Мы все побежали… Она выжила, а он умер… Мой сынок… Мы его похоронили тут недалеко, хотя Начальник станции и возражал, что нельзя слишком близко к Дому, он хотел там, где уже есть могилы наших стариков, чтобы все могилы были вместе, как настоящее кладбище, но я упросила его, мне трудно далеко ходить, одышка и все такое… Мы его похоронили, а через пять дней пришел поезд. Правда, в нем не было врача, да и лекарств они не привезли, да и вовсе не остановились… Может, там и был врач, но ведь поезд пролетел, как всегда… Может, это и лучше, что он не дождался поезда? Все-таки он до последней минуты надеялся, что поезд придет, ждал его, как спасения. И если бы поезд так при нем… это было бы для него тяжелым ударом… Ему было двадцать шесть лет, моему сыночку… Я потом покажу вам его могилу. Хотите?