и исследованиях миссионера в Южной Африке» (“Missionary Travels”, 1857) Ливингстон писал: «Жизненная сила у них поистине поразительна, но трудно представить себе, что это огромное луковицеобразное дерево, похожее на младенца, древнее пирамид». Приблизительно оценив ежегодный прирост толщины (у этого вида годичные кольца неразличимы), Ливингстон заключил, что дереву в сто футов (30 метров) в обхвате должно быть всего 1400 лет. Современные измерения на основе радиоуглеродного анализа подтвердили, что баобабы редко достигают даже одной пятой того возраста, который нафантазировал Адансон. Он решил, что они такие древние, из-за их поразительных габаритов.
Итак, произошла классическая для эпохи Просвещения встреча растения с фантазией. Восхищенный двадцатидвухлетний естествоиспытатель внимательно изучает древние письмена на живом теле дерева. Адансон был юноша не по годам умный и не признавал авторитетов. Пройдет тридцать лет, и он составит план 150 томов с описанием всего тварного мира, известного на тот момент, однако с изумлением обнаружит, что издатели его вежливо игнорируют. Честолюбивой целью Адансона было выявить или установить порядок в мире природы, который казался ему «беспорядочной смесью существ, которых словно бы свел случай». Непроницаемые живые монолиты Сенегала, род которых впоследствии назовут Adansonia в его честь, будто дали ему заглянуть в хаотичную беспредельность биологического пространства и времени, а может быть, и в свое собственное мрачное интеллектуальное будущее. Победа всегда останется за тем, что воплощала прихотливая изобретательность баобаба, как бы Адансон ни старался все упорядочить и распутать.
Неудивительно, что самые большие и старые деревья превратились в достопримечательности. Благодаря невероятным объемам из них получаются великолепные ориентиры, места религиозных обрядов и деревенских собраний. В последнее время склонность баобабов становиться полыми стала использоваться в более приземленных целях: в пустых стволах устраивают автобусные остановки, магазинчики, а иногда и свалки. В одном южноафриканском баобабе открыли довольно приличный паб – с ярко освещенной стойкой и естественным водяным охлаждением кладовой. В сенегальских деревнях раньше было принято хоронить покойников в полых стволах баобабов, и в таком смешении сакрального и суетного не видели ни малейшего неуважения к памяти мертвых. А в соседней Буркина-Фасо смерть баобаба сама по себе требует организации официальных поминок всей общиной. Деревья не обожествляют, не окружают нерушимыми табу, однако считают подходящими местами упокоения духов предков. Когда оказалось, что много почитаемых баобабов в Замбии будет затоплено из-за строительства гидроэлектростанции Кариба, местные жители «эвакуировали» своих духов, спилив ветви от обреченных деревьев и прикрепив их к другим баобабам вне зоны затопления.
К древним баобабам относятся как к древесным старейшинам. Когда они умирают, их оплакивают как дорогих сограждан. Западноафриканский