собственными глазами?»
Диана была права: Себа – говнюк, дерьмо без человеческого достоинства. Но никак не может отделаться от этого ощущения: она чувствует себя полной дурой, потому что оплакивает мужчину, наплевавшего на ее чувства, ради которого она отказалась от своей мечты; человека, которого думала, что знает, а на самом деле не знает по-настоящему. И только сейчас она понимает, что сама жизнь, безжалостная и суровая реальность, бросила ей в лицо эту правду. «Кто ты, черт возьми, Себастьяно Нони? Что ты за чудовище?» – спрашивает она. Для других – образец мужчины, но внутри – весь гнилой, до самого дна. Ей хочется кричать, но сил нет. По щекам текут и текут слезы, они стоят комом в горле, в животе ноет – она не в силах переварить этот обман; ей ужасно больно, но она не хочет держать его внутри.
Встает с дивана и идет в родительскую спальню, шаркая кедами, что одолжила ей Диана, когда привезла домой. Первым делом она занялась ногами подруги – как она вообще могла бежать босиком по гравию? – и окружила ее заботой. Она бы оставила подругу у себя на ночь, но Бьянке хотелось побыть одной. Диана поняла ее и, обняв на прощание, отпустила: она знала, что та уединится в своем любимом месте.
Раскрыв настенный шкаф перед двуспальной кроватью, Бьянка находит среди шелковых сорочек матери старую пластинку шестидесятых годов. Она ставит ее в проигрыватель – он тоже старый, но с 1979 года стоит на комоде и до сих пор отлично работает. Опускает иголку, и, спустя мгновение, комната наполняется звуками теплого голоса Нины Симон. «Ain’t Got No, I Got Life» была одной из любимых песен Сары – Бьянке даже кажется, будто она видит, как мать танцует в своей длинной белой кружевной юбке. Внезапно она чувствует непреодолимое желание открыть сундук в изножье кровати – как они делали вместе столько раз! – где мать вместе с разными тканями хранила жестяную коробочку с радугой на крышке. Итак, Бьянка достает ее, кладет на кровать, открывает и с бьющимся сердцем принимается вынимать письма, написанные от руки на пожелтевшей от времени сахарной бумаге. Все они от Амалии, маминой лучшей подруги, которую она никогда не знала и которая жила на солнечном острове. Иногда Сара читала ей эти письма и показывала фотографии Амалии, и Бьянке казалось, будто она живет в далеком-далеком мире, существующем только в сказках. Там было море, солнце, пляжные вечеринки, дома с цветными стенами, странные люди, которые одевались не так, как мамины и папины друзья.
Хотя на самом деле это место существовало, вот только Бьянка узнала об этом только тогда, когда Сары уже не было на свете. Теперь ей нужно найти одно из писем, то самое, в котором Амалия писала об особенном чувстве: об ощущении покоя, которое подарил ей остров. Она отлично его помнит, потому что на первой странице было нарисовано солнышко с лучами-пружинками. Бьянка пролистывает письма, стараясь не порвать, и вот наконец оно, в середине стопки. Она снова включает пластинку Нины Симон, садится на край кровати и начинает читать.
10 апреля 1979 года
Милая