Малыш и сам вспоминал, каким он был с ней когда-то – как и что говорил ей, учил правильному русскому языку и как понимать Андрея Платонова. Райка была блестящей ученицей и умницей, хватала и впитывала язык очень быстро. Между ними не было словесных преград довольно скоро после знакомства и никаких преград, с момента начала их совместной жизни. Он и сейчас чувствовал радостный подъем в себе от такого пустяка, как разговор о ее втором муже.
Малыш открыл шампанское, продел свою руку крендельком под Райкину, как в брудершафтном тосте, и они выпили шампанское до дна и поцеловались краешками губ.
– Второго мужа я встретила в Торонто на летнем фестивале славянской музыки. Он играл Дворжака совсем не по-уличному. Ему немешал шум толпы и скоротечный теплый дождь. Видно было, что он музыкант. Оказалось, что он убежал из штатов от воинского призыва, да так и остался жить в Канаде. Боялся возвращаться в штаты под своей фамилией, чтобы не быть оштрафованным и осужденным. Я предложила ему фиктивный брак и свою фамилию.
Они выпили по второму стакану шампанского и молча смотрели на бутерброды с разными рыбками.
Говорят, что шампанское имеет свойство быстро пьянить и развязывать языки. Вообще-то Малыш был уверен, что все газированные вина имеют такое свойство. Какая-то хитрая реакция алкоголя с углекислым газом, поступившего в артериальный кровавый поток, все ускоряет. Поэтому, когда он начал говорить раньше обычного, то у него было полунаучное объеснение своей болтливости. Малыш не боялся услышать на свое «А помнишь» «Нет, не помню». Для начала, он сказал, что в Питер он больше почти не ездит, потому что там мало кто остался в своем уме, не говоря уже о том, что в живых. От таких, казалось бы, безрадостных вестей Райку практически перегнуло пополам от смеха. Малыш видел с ней такое только однажды, когда она читала Малышов перевод Мальчика-с-пальчика с русского на английский. И опять ее смех привел его в тупик – что смешного он сказал одной общей фразой и ни о ком конкретно? Это был не результат шампанского с ее стороны, Малыш был уверен.
Когда Райкин смех спал по громкости и удельному весу до нормального уровня среднего зрителя, он нерешительно продолжил про питерские холодные зимы, каких не бывало со времен блокады. Рассказал, что лично сам был свидетелем одного случая, достойного книги Гиннесса. Он сказал, что там мостовые посыпают какой-то химией, так что лед и снег тают при любой температуре и остаются лежать в качестве морозостойкой жижи, если кто-то просто ступает по ней, но стоит только остановиться, скажем, покурить на свежем воздухе под пиво или просто в ожидании городского транспорта, как эта жижа примерзает к обуви намертво.
Здесь в описании ему следовало остановится, потому что рассказанное и удостоверенное фотографиями такое уже бы потянуло на Гиннесса. Но с Райкой Малыш всегда был готов пройти лишнюю милю. Она помнила это и ждала главной линии.
И он продолжал: «Однажды поздним вечером я шел из каких-то