обычно выступал мужчина. Женщина становилась врагом по воле случая или в заблуждении чувств как жена, любовница белого офицера, эмигранта, шпиона, спеца. При этом никакого снисхождения она всё равно не заслуживала. Арест, а то и расстрел – такова была её экранная участь.
Простая девчонка из глухой белорусской деревни в титрах фильма «Песня весны», названная «Алёнка-горняшка», по ночам готовится к поступлению на рабфак. Она и своему любимому помогает получить образование. И вот уже два дипломированных мелиоратора возвращаются в родное село и мобилизуют крестьян на осуществление грандиозного проекта по осушению болот.
Эйзенштейн оказался стопроцентным марксистом в отношении деревни и именно в «Манифесте коммунистической партии (раздел 1) нашёл сквозную тему фильма – идиотизм деревенской жизни. Иллюстрации к этому положению основоположников марксизма составили самые мощные, незабываемые эпизоды фильма «Старое и новое». Вот два брата после раздела имущества распиливают избу пополам. Потрясающая метафора этого самого «идиотизма». И пусть на совести режиссёра останется утверждение, что это – реальный факт, имевший место в глухой деревне Пензенской губернии. Вот целый эпизод «Моление о дожде»: убогие старики, тупые доверчивые бабы, безногий калека, а во главе крестного хода священник, воровато вытаскивающий из-под рясы барометр,– проверить «ход» чуда. Сияние солнца в зените, комбинация фильтров и отражающих зеркал создавали на экране картину адского пекла, несовместимого с жизнью. В том, как показаны эти люди, есть огромное мастерство типажного отбора, есть сарказм, презренье, нет только сочувствия. Старое его не заслуживает – такова позиция режиссёра.
Эйзенштейн, начиная свой фильм весной 1926 года тогда ещё под первым названием «Генеральная линия», мыслил его как заключительную часть цикла о революции, начатого «Стачкой», продолженного «Броненосцем «Потемкиным». Прекрасно понимая, как мало знает жизнь деревни вообще и после революционной в частности, он не стеснялся учиться: обратился за помощью к знаменитому очеркисту «Правды» Александру Зоричу, читал специальную литературу, профильную прессу, обсуждал сценарный план в Доме агронома и лесовода. Но всё это не смогло заменить чувства земли и жизни на ней, каким, например, обладал Довженко, родившийся и выросший в селе. Эйзенштейн точно обозначил человеческий центр будущего фильма – женщина, беднячка. Ведь именно она охотно принимала на себя лидерство в осуществлении политики большевиков на селе, включая и карательные акции – разоблачение врагов, выселения зажиточных семей, поиска припрятанного хлеба. Сталин высоко ценил этот революционный темперамент. На съезде ударников-колхозников он наставлял и пугал мужиков: «Женщины в колхозах – большая сила. Держать эту силу под спудом, значит допустить преступление». На эту роль просмотрели тысячу женщин, созывая на пробы по старинке церковным колоколом. Наконец нашли Марфу Лапкину, как бы целую жизни шедшую