не давало мне покоя: вроде мы должны были стать ближе, но ничуть не бывало.
– Ты когда-нибудь задумываешься, в каком направлении будут развиваться наши отношения?
Этот вопрос Вероника задала без повода, с бухты-барахты. Она забежала ко мне на чашку чаю и принесла нарезанный ломтиками кекс с изюмом.
– А ты?
– Я первая спросила.
У меня вертелось на языке (наверное, это не слишком галантно): «Ты для этого разрешила мне залезть к тебе в трусы?»
– А они обязательно должны развиваться в каком-нибудь направлении?
– Как и любые отношения, разве нет?
– Не знаю. У меня мало опыта.
– Послушай, Тони, я не собираюсь загнивать.
Я призадумался; во всяком случае, попытался. Но перед глазами возникал только пруд с застойной водой, толстый слой мусора и столб комаров. Не давались мне такие дискуссии.
– По-твоему, мы загниваем?
Она нервно вздернула бровь над оправой очков; эта привычка больше не вызывала у меня такой нежности, как раньше. Я продолжал:
– Разве есть только эти две возможности: либо загнивать, либо двигаться в определенном направлении?
– А какие еще?
– Приятно проводить время, наслаждаться сегодняшним днем и все такое. – Я это сказал – и тут же усомнился, что по-прежнему наслаждаюсь сегодняшним днем. И еще подумал: чего она добивается?
– Как по-твоему, мы с тобой подходим друг другу?
– Ты все время задаешь вопросы, а сама как будто уже знаешь ответы. Или заранее решила, что именно хочешь услышать. Ты выскажи свое мнение, а я отвечу, совпадает оно с моим или нет.
– Да ты, я вижу, трусоват, верно, Тони?
– Ну, я скорее… бесконфликтный.
– Что ж, не буду разрушать твой идеальный образ.
Мы допили чай. Оставшиеся ломтики кекса я завернул в целлофан и убрал в жестяную банку. Вероника чмокнула меня в уголок рта и ушла. В моем понимании, это было началом конца наших отношений. Или я намеренно запечатлел этот случай в памяти именно таким образом, чтобы перевести стрелки? Заставь меня ответить под присягой, что именно произошло и что было сказано, я бы с уверенностью назвал только три слова: «направление», «загнивать» и «бесконфликтный». Прежде я не считал себя бесконфликтным – или, наоборот, конфликтным. Да, вот еще что: я мог бы поклясться под присягой в истинности жестянки из-под печенья – она была винно-красного цвета, с улыбающимся профилем королевы на крышке.
Не хочу создавать впечатление, будто в Бристоле я только и делал, что корпел над книгами и встречался с Вероникой. Но все остальное как-то не вспоминается. Разве что одно-единственное, стоявшее особняком явление – приливная волна на реке Северн. В местной газете публиковался прогноз – когда и где ее лучше всего застать. Когда я впервые отправился посмотреть на этот природный аттракцион, вода отказалась следовать графику. Но со второй попытки, когда вместе с толпой наблюдателей я до полуночи простоял на берегу в Минстеруорте, мы наконец-то были вознаграждены. Час-другой река спокойно текла