конце было приписано: ПРЕДУПРЕЖДАЮ, МНЕ ПРИШЛОСЬ ПРИГЛАСИТЬ ТУДА ХОЗЯЕВ.
Раздумывая, стоит ли ей туда идти, Патти прилегла и проснулась через несколько часов, ничего не понимая. Ее разбудило возвращение хозяев дома. Она на одной ноге прискакала в соседнюю комнату, где самый неприятный из них, тот, кто без штанов встречал их накануне, сообщил, что Ричард ушел с кем-то еще и просил передать, чтобы Патти не ждала его – он вернется, чтобы отвезти ее в Нью-Йорк.
– Который сейчас час? – спросила она.
– Час.
– Ночи?
Друзья Эрреры заухмылялись.
– Нет, у нас тут солнечное затмение.
– А где Ричард?
– Он познакомился с какими-то девушками и ушел с ними. Куда – не сказал.
Как уже было сказано, Патти не умела рассчитывать расстояния. Чтобы добраться до Уэстчестера вовремя, им с Ричардом надо было выехать из Чикаго в пять утра. Она проснулась гораздо позже, серым дождливым утром, в совершенно другом городе, в другом времени года. Ричарда по-прежнему не было. Она съела зачерствевшие пончики и до одиннадцати читала Хемингуэя, после чего наконец поняла, что уже никуда не успевает.
Она закусила губу и позвонила родителям за их счет.
– Чикаго! – воскликнула Джойс. – Какой кошмар. Аэропорт далеко? Ты можешь взять билет на самолет? Мы думали, что ты скоро будешь. Папа хочет выехать пораньше, чтобы не попасть в пробку.
– Я все перепутала, – сказала Патти. – Извините.
– Может, ты хотя бы завтра утром приедешь? Ужин будет вечером.
– Я постараюсь, – сказала Патти.
Джойс уже три года состояла в законодательном собрании штата. Если бы она не начала перечислять Патти всех родственников и друзей, собирающихся в Мохонке, чтобы отдать дань уважения их браку, описывать нетерпение, с которым сестры и брат Патти ждали этих выходных, и свою признательность тем, кто летел к ним в буквальном смысле со всех концов страны, Патти, возможно, сделала бы все необходимое, чтобы добраться до отеля. Но, слушая мать, она вдруг ощутила странное умиротворение и уверенность. На Чикаго пролился мелкий дождь, из-за холстяных занавесок донесся приятный аромат остывающего бетона и озерной воды. С незнакомым ей ранее спокойствием Патти заглянула себе в душу и поняла, что никого не обидит и не огорчит, пропустив праздник. Все было уже почти готово. Она поняла, что почти свободна, осталось сделать только последний шаг – и этот шаг казался ужасным, но не в плохом смысле этого слова, если можно так выразиться.
Когда позвонил Ричард, она сидела у окна, вдыхая аромат дождя и наблюдая, как ветер треплет траву и кусты на крыше заброшенной фабрики.
– Я очень извиняюсь, – сказал он. – Буду через час.
– Не торопись. Уже поздно.
– Но праздник же будет завтра.
– Нет, Ричард, завтра будет ужин. Мне надо было быть там сегодня. К пяти часам.
– Черт. Серьезно?
– Ты правда забыл?
– Я как-то перепутал. Не выспался.
– Неважно.