спрыгнул с постели и, прошлёпав босыми ногами, скрылся от неё в ванной. Включил воду, уперся ладонями о холодную кафельную стену. Подставил лицо теплым струям воды и закрыл глаза. Тишина и неудовлетворённое желание моментально вызвали на сетчатке глаз запрокинутое лицо Павловой. Это было как призыв, как l’obsession – идеальное наваждение. Оторвавшись от кафеля, моя правая ладонь нырнула под воду, словно желала согреться. Но вместо этого скользнула по животу, вниз по бедру, обвилась вокруг моей плоти, и…
«Чёрт. Проклятье. Putain moron. Сукин ты сын!»
Сообразив, что я только что попытался сделать, отдёрнул руку и впился зубами в губы. Не помогло. Зажмурился и саданул о кафель ладонью.
– Саш, ты что? – Распахнув дверь ванной, на меня вопросительно уставилась Лиза.
– Ничего… Пошли спать, – избегая смотреть на неё, я выключил воду. Не вытираясь, выбрался из ванной и прошёл мимо неё, не забыв прихватить с собой полотенце.
И вот теперь я, мысленно чертыхаясь, сидел в своём кресле и размышлял о том, что я – идиот, сродни мазохисту. Думаете, зачем я предложил «балерине» эту совместную поездку? Чтобы переспать с ней в Праге? Чёрта с два! Я действительно не мог оставить её здесь. Почему? Да потому что за три дня Павлова «достала» меня и почти прибрала к рукам Шевелёва. И мне совсем не улыбалось узнать, за сколько дней она очарует весь мой департамент. Ещё бы: пара таких красных юбок – и в ноги к ней упадут и Алтухов, и Фёдоров, и остальные двадцать шесть моих обормотов.
Подумав о превратностях судьбы, заставляющей меня выбирать между тем, что я должен делать, и тем, что я делать хочу (будь моя воля – «балерина» уже вылетела бы на улицу!), потянулся к АТС и нажал кнопку с цифрой «1».
– Да, Саша, я тебя слушаю, – прозвенел в динамике сочный голос Тарасова.
– Вячеслав Андреевич, свободны? – поморщился я (ненавижу, когда Тарасов называет меня по имени).
– Для тебя я свободен всегда, – подчеркнуто корректно произнёс генеральный.
– Тогда я сейчас зайду.
– Давай, я тебя жду.
Бросив трубку, я отправился в западное крыло – туда, где был запертый кабинет хозяина и царские хоромы нашего генерального. Пройдя ресепшен, кивнул Наде (работала эта девочка у Тарасова, но, кажется, была совсем не против пойти под меня) и без стука толкнул дверь. Невольно хмыкнул, обозревая желтые стены, плотно увешанные разноцветными грамотами, яркими сертификатами, вымпелами, полками с бесконечными сувенирами и фотографиями Тарасова в окружении власть имущих; шкаф, уставленный дорогим алкогольным барахлом (ничего не напоминает?). Наконец, уперся взглядом в узкую переносицу Тарасова. Вячеславу Андреевичу надо отдать должное: зная, что я его откровенно недолюбливаю, он при виде меня расцвел добросердечной улыбкой:
– Привет, привет, Саша! Давно ты ко мне не заходил…
«А я вообще бы к тебе не заходил», – мрачно подумал я, разглядывая Тарасова, с трудом вынимающего из кресла своё располневшее тело. Выбравшись из промежутка, образованного