один мускул не дрогнул на лице Бекхана. Он тоже пригубил коктейль, и ответил просто:
– Не хочется хаять человека за глаза…
Аликеев перебил его слишком быстро – возможно, пытался поймать на слове:
– А вы хотели бы его похаять?
– Знаете что, Талгат Мухамеджанович, – ответил Бекхан, еле заметно нахмурив брови, – Я не хочу лгать вам. Я знаю, кто такой Рахат, и что он делает, или, вернее, не делает на фирме. Я всю жизнь тружусь, поэтому не люблю бездельников. А Рахат – бездельник! И хам, к тому же. Вы, возможно, знаете об инциденте, тогда мне пришлось применить силу. Поверьте, я был вынужден это сделать, – ведь он перешел все границы.
– М – м… – протянул Аликеев, и, улыбнувшись, сказал:
– Значит, не любите бездельников?
Бекхан почувствовал, что босс готовит подвох. Но спокойно ответил на вопрос:
– Да, не люблю.
– Наверное, и меня считаете таковым?
Вот оно! Но Бекхан уже успел подготовить ответ.
– Нет, не считаю.
– Почему же?
– Потому что догадываюсь, какое беспокойное хозяйство у вас.
– Да?! – видно было, что Аликеев доволен ответом.
– Многие думают, что я бездельник, – сказал он потом доверительным тоном, – Но они ничего не понимают. Не будь меня, не будь моих ребят, здесь давно воцарился бы хаос. Анархия. Многие считают меня фигурой негативной, чуть ли не воплощением зла. Но это не так. Я – фигура необходимая. И я – воплощение справедливости.
Босс блеснул глазами. Вновь отпил глоточек коктейля и продолжал:
– Вот возьмем государственную машину. Вроде бы она должна быть столпом справедливости. У нее, у этой машины, много функций. Худо ли, бедно, но она справляется со своими задачами – руководит, планирует, подавляет. Но она не выполняет одну, самую важную задачу – не обеспечивает должную справедливость. И я ее не обвиняю. Нет, не обвиняю! А почему?
В этом месте босс уставился на собеседника. Бекхан должен был, либо спросить, почему, либо сделать вид, что не понимает. Бекхан просто пожал плечами.
– Потому что, – продолжал Аликеев, – машина эта связана по рукам и ногам государственными законами. Законами, которые не призваны поддерживать справедливость, которые не есть выражение справедливости. А есть набор каких-то, подчас абстрактных установлений и принципов. Абстрактных, и, пожалуй, и абсурдных.
И он воскликнул:
– Вот в чем корень зла!
Затем продолжал, еще раз приложившись к стакану. Видимо, это было его страстью – разглагольствовать о высших материях, попивая хороший коктейль.
– Возьмем какую-нибудь деталь этой машины. Такую важную, например, как аким области или мэр города. Они представляют государство, они, вроде бы должны быть столпами государства на местах. Но они, по сути, пешки. Они не могут быть гарантами справедливости. Потому что они сегодня здесь, а завтра их тут нет. Сегодня аким