за дело с умом взяться. Помните, как лавка их горела? Вот потеха была.
– То-то что с умом. А у вас он откуда? Нет у вас ума. Другие делом заняты, а вы каждый вечер ко мне норовите зайти, браги на дармовщинку попить да уши развесить. – Усмехнулся Седобород.
– Так ведь совет добро на войну не дает. Вот и шляемся без надобности. – Пустолоб зачерпнул полну кружку мутной бражки и вылил ее в свое бездонное горло.
– Ишь ты, чего захотел. Война ему нужна. Сам—то ты видел ее, войну – то? Сколько лет в мире живем, а все из людей не выйдет потребность друг другу головы отшибать. Лоботрясы вы, вот что.
– Хватит ругаться, Седобород! Говори дальше, что там с Мафией и людьми Банковскими.
– Чего, чего… В друзьях они. Вечный мир меж ними. Бывают иногда стычки, «наездами» называются, но это так, по мелочи. А по крупному ни-ни. Никакой войны.
– Почему? – Удивился Пустолоб. Его кружка в который раз опускалась в бадью с брагой, что уже по дну стала шкрябать. – Если у кого—то много золотишка, так не зазорно заставить поделиться. Тем более что оно, золотишко – то, само себя родит. Чай, не обеднеют люди Банковского народа.
– Не обеднеют. – Согласился Седобород. – Да только золото ихнее заговоренное. Если не по согласию к тебе попало, не по доброму, то жди беды. Пожалуют те же люди Мафии и все разорят.
– А чего им за Банковских заступаться?
– Говорю же, мир между ними. Поговаривают еще, что большие богатства Мафии у тех же Банковских хранятся.
– Ну—у дела—а! И где же это так бывает, что бы разбойник у купца деньги хранил?
– Далеко. На западе, где солнышко садится.
– Запад нам не указ… Расскажи еще что – нибудь, Седобород.
– Расскажи, расскажи, – послышалось отовсюду.
Седобород хмыкнул, тронул дрожащей рукой лучину, – ярко вспыхнуло пламя. Кто—то услужливо подал ему кружку с брагой.
– Ну, коли спать не спешите, да девки, видать, вас не ждут, и уж если запад вам не указ, то… слушайте про восток. Сказывают люди есть там загадочная страна. Народ той страны покланяется Солнцу, как, впрочем, и мы. Люди там невысокие, раскосые. Покой страны той оберегают ужасные вояки – самраи. Люди чести. Если вождь гибнет в бою и сражение проиграно, то оставшиеся в живых сами на себя накладывают руки.
– Что же это за честь? Глупо, – подал голос Лад. – Покуда жив хоть один воин, не окончена битва!
На него тут же зашипели.
– Недалеко от этой страны проживают другие народы. Говорят, сам Черт – Туй оттуда родом!
– Черт – Туй?! – Кто—то со страху тронул свой амулет, Кто—то сплюнул через левое плечо.
– Он самый! А еще там родина Комер—сана.
– Который завтра приезжает?
– Да. Сколько лет ему – никто не знает. Древний он…
– Древнее тебя?
– Древнее. И мудрее. В делах торговых ему равных нет.
– А чего он к нам засобирался?
Устал