«борьба врача со смертью всегда суть насилия над жизнью». Все это до сих пор актуально). Как патологоанатом и психиатр, также имею основания утверждать, что именно наше тело – единственный «предмет» лечащей медицины, которая, повторяю, с конца ХХ-го века подменяется и весьма успешно пластической «медициной». В это понятие входит и трансплантология, имеющая целью продлить жизнь цивилизованного человека, и пластическая хирургия (плюс косметология, а, вернее, химическая имиджлогия или частичная мумификация, – мои неологизмы), имеющая целью продлить молодость. То и другое, вне всякого сомнения, есть насилие над жизнью путем манипуляции с человеческим телом. Еrgo! Все гениальное просто, невольно (?) заменилось: все гениальное банально…
Но это опять же под властью цивилизующей Силы.
Повсеместно наблюдаемое, со второй половины ХХ-го века одичание цивилизованного человека, не ради каких-то высших (духовных) целей, как в прошлое отдаленное время. Имею в виду отшельников, скитальцев, «очарованных странников» и т. д., и т.п., самой яркой персоной из когорты которых был мифический Моисей, к которым я отношу и детей-скитальцев, и бомжей, и «камикадзе-шахидов»… Здесь же человечки, уродующие свое тело татуировкой, пирсингом, шрамированием, мумифицированием…
Я наблюдал за двумя молодыми людьми, лет семнадцати, в тверской электричке; у него на лице не было свободного места от пирсинговых «гвоздей», ее лицо было чистое; они монотонно, не обращая никакого внимания на соседей, обсуждали свои проблемы. Он жаловался, что ни за какие деньги ему не хотят вставить пирсинговые «гвозди» в глазные яблоки, а она никак не может уговорить специалистов повесить ей кольцо на клитор, ибо клитор у нее очень маленький и может оторваться под тяжестью кольца. Я постеснялся попросить позволить мне их сфотографировать. Здесь же и токсикоманы, перверсные субъекты – представители не тенденции одичания, а – вырождения, – суть ухода из навязчивой реальности во вторую свою жизнь – сон, Ибо, явь бездушна, а сон всегда нечто, по сути своей, духовное. Странным сейчас кажется, что Гамлет боялся смерти, которая «сон быть может?» Шекспир не знал, что, чем дальше сон от яви, чем он глубже, тем дальше он от кошмарных сновидений. Только поверхностный сон богат кошмарами. Вообще, кошмары сродни ночным страхам. Они возникают, как правило, при пробуждении, при входе в реальность. Поэтому и видения в «клинической смерти», всегда, хоть немного, но приятны, как быстрый, например, полет невесомого тела. А впереди еще свет – счастья, радости, тепла и такой материнской ласки и заботы о тебе! Я-то знаю, что Фрейд прав: так явь заманивает к себе, когда ты действительно на грани. В «клинической смерти» нет ни страха, ни боли. Одно предчувствие неземного блаженства. «Клиническая смерть» экстатична и оргазматична. А экстаз и оргазм – явления земные. Влечение к творчеству и половое