в садике, то у Кости во дворе. Несколько раз я был свидетелем, как деда приносили от Кости домой к бабке. И тогда начинались страшный крик и ругань, и неясно было, кто начал первым. Но сказать, что дед был беспробудным пьяницей, я не могу! Он крепко выпивал, раз пять или шесть в год, не больше.
В последний год работы на производстве деду подарили патефон с набором пластинок. Он часто крутил ручку патефона, и тогда звучали военные и послевоенные, шуточные и лирические песни, русские романсы. Особенно мне запомнилась «Мишка, Мишка, где твоя улыбка?..» Когда приезжала в отпуск младшая дочка деда, тетя Тома, эту пластинку крутили каждый вечер. Мужа Томы, офицера, звали Мишей! Дед любил с ним выпивать на кухне и слушать свой патефон.
По соседству жила древняя девяностолетняя старуха, ее собаку тоже звали Мишкой. Старуха обладала очень громким голосом, и когда звала свою собаку, сама того не ведая, оскорбляла самолюбие моего деда и бабки. Им казалось, что это неуважительно по отношению к офицеру Мише, и они просили старуху не выкрикивать это имя, но соседка упорно сопротивлялась, и все заканчивалось большой руганью.
Однажды патефон исчез. Бабушка говорила, что дед его пропил, а дед просто отмалчивался. По воскресеньям дед и дядя Костя занимались коммерцией, то есть продавали всякий хлам, интересный только коллекционерам – то, что сейчас называется антиквариатом – от значков до лампад. Для них этот день был праздником, особенно если удастся что-нибудь продать и собрать на бутылку вина.
Недалеко от дома деда и бабки было Ярославское художественное училище. Как-то раз бабушку пригласили работать натурщицей. Когда она показала деду свои заработанные деньги, он не спал всю ночь. Утром погладил пиджак, закрепил свой орден и значки железнодорожника, навел «марафет». Утром в десять часов при всем параде он был уже в кабинете директора училища, а в десять пятнадцать уже материл бабушку последними словами, как будто та была виновата, что она обладала красивой внешностью, а он нет. А он так мечтал об этом заработке!
Мой дед обладал великолепным здоровьем: никогда не носил очков, читал свободно газеты, различая любой шрифт; в семьдесят один год удалил первый зуб, который случайно сломался, а остальные так и служили ему до последнего дня без единой пломбы. Никогда не курил; в шестнадцатом году, выкурил при отце сигарету «звездочка», получил по спине осиновым колом от родителя и забыл табак на всю оставшуюся жизнь. А умер неожиданно, ужасной смертью – от рака пищевода. Брат пригласил его на свадьбу своего внука. Дед приехал с опозданием, ему налили стакан «первача» – очень крепкого самогона. Заставили, как опоздавшего, выпить залпом. Бабушка рассказывала, что он как выпил этот стакан, так минут пять не мог слова вымолвить: обжег сразу весь пищевод. Через три месяца его не стало. Вот так по-глупому ушел из жизни, а всем говорил, что доживет до ста лет, и дожил бы, если бы не этот случай.
У каждого своя судьба. Его старший брат ушел из жизни в девяносто восемь лет, всю жизнь выпивал в