себе! А если я сейчас медсестре нажалуюсь? Вы же умереть можете!
Дядя Паша безнадежно махнул рукой.
– Я, может, потому и смолю, совесть меня заедает. Ты, Серафима, знай – все это через меня вышло. Я тебя подвел, если ты меня теперь и знать не захочешь – права будешь! Так мне, дурачине, и надо! Заслужил!
– Да чем заслужили – то? Что вы такое сделали? Не понимаю…
Дядя Паша смотрел на меня унылыми собачьими глазами. Извлек из кармана недокуренный чинарик, повертел в пальцах, понюхал и убрал обратно. Казалось, он всеми силами стремится отсрочить признание. У меня мелькнула дикая мысль, уж не являлся ли дядя Паша тайным агентом похитителей?
Ну что же… Я плотнее закрыла дверь и строгим голосом спросила.
– Так в чем вы меня подвели? Рассказывайте уж, раз начали.
Он набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул.
– Про сушилку – то ведь это они через меня разузнали.
– Как? Вы сказали про ключ этой, санитарке?
Дядя Паша заерзал шеей, как будто воротник пижамы на нем раскалился.
– Ведь как все получилось-то. Ключ этот я у Ерофеича выиграл…
Тут я совсем удивилась. Я-то думала, что никто из нынешних больных про домового не знает.
– Вы знакомы с больничным?
– Да было дело, скорефанились. Я ж здесь не первый раз лежу, старожил, можно сказать. Приметил его.
Все правильно, дядя Паша – из категории вечных пациентов, не удивительно, что и про Ерофеича ему известно. Вот интересно, все-таки знают ли Ерофеича медсестры и Анатолий Францевич?
Дядя Паша продолжал, морщась.
– Недели полторы как, уж все спать полегли, вдруг тащится. И доска под мышкой. Давай, говорит, сыграем.
– В шахматы?
– В шашки. Куда ему в шахматы, сиволапому. Нечисть – вся об одну извилину.
Тут он вспомнил, что нечисть его таки надула и помрачнел еще больше.
Но я уже не могла оставить разговор на половине. Ждать, пока дядя Паша придет во вменяемое состояние, тоже не получалось – в любой момент могла войти медсестра и прервать этот вечер воспоминаний.
Я заставила дядю Пашу сесть на табурет и скоро знала уже все. Эх, знать бы раньше!
После разминочных партий Ерофеич предложил сыграть по-настоящему, на интерес.
Дядя Паша, естественно, не смог отказаться и продул Ерофеичу триста рублей. Потом еще двести. Это при том, что дядя Паша имеет за плечами третий взрослый разряд по шашкам.
Заподозрив неладное, он тайком поплевал на свои фишки «от сглазу». То ли меры помогли, то ли просто фортуна ему наконец улыбнулась, но дядя Паша начал обыгрывать больничного. За четыре партии вернул деньги и выиграл еще пятьдесят рублей сверху. Тогда Ерофеич и поставил на кон тот самый ключ.
– Я и согласился, из жалости, – бубнил дядя Паша, – на что мне его ключ? Выиграл. А тут Галина, медсестра, нас шуганула. Ерофеич, само собой, как сквозь землю, пропал.
Да. Я сперва ждал, что он отыграться захочет, а его нет и нет. Ну и отдал тебе ключ на время. Ты за