шла речь, – как и прибегать по вашему зову в эту выгребную яму, словно я послушная собачонка, когда к вам не явились даже ваши лорды. У вас тут война, а я женщина, если вы не забыли.
– Я не забыл. Но не забыла ли ты? – спокойно ответил он, продолжая разглядывать карту. – Говорят, что место женщины – на супружеском ложе, но ты отказала всем женихам, которых я одобрил. И даже не соизволила сделать это самой, – он усмехнулся. – Письма! Точнее, полагаю, письмо, одно на всех. Ты по-прежнему не хочешь замуж?
– С меня хватило прошлого замужества, – ответила она резко. – Замужества, на котором вы настояли, смею напомнить.
– Это была хорошая партия, – бесстрастно взглянув на неё, ответил отец, вернувшись к карте.
– Она стала бы поистине великолепной, если бы я не сумела сбежать. Тогда вы получили бы суд, который сделал бы из нашей семьи посмешище, а потом и мою голову в подарочной упаковке, полагаю, – она криво усмехнулась.
Уж здесь-то ты за собой последнего слова не оставишь.
– Раз не хочешь замуж, то для тебя найдётся другое занятие, – вовсе не стал он спорить.
– Кроме как править Бельтиром? – уточнила Фэй.
– Многие говорят мне, что ты с ним не справляешься. Там полно недовольных лордов, купцов и еретиков.
– Как, еретики тоже недовольны? – удивилась она.
– Нет, их просто много.
– Это неправда! Я просто хочу сделать всё правильно.
Она хотела было уточнить, что именно, но он не дал:
– Разумеется. По поводу Бельтира ты отчитываешься перед лордом-констеблем, а уже он передо мной. Если бы я был недоволен, то отозвал бы тебя.
– Так вы меня и отозвали!
– Временно. Потому что ты потребовалась для другого дела.
– Ах да, помню, вы говорили о каком-то занятии. И что же это?
– Расскажу после совета. Сейчас, по твоей милости, на это нет времени – нас уже ждут. Постарайся вести себя так, будто ты уже взрослая. Как моя дочь.
– Я буду сидеть как мышь и не пророню ни слова, если на то будет ваша воля, – шутливо сказала Фэй, слегка растягивая слова.
– Это необязательно, – только и ответил он, после чего поднялся и продел руки в поданную слугой длинную красную мантию с горностаевой оторочкой и вышитыми золотой нитью грифонами, пляшущими кровавый танец, взмётывая вверх свои когтистые лапы.
Наверное, в ней чертовски жарко.
– К чему такие приготовления? Осталось ещё корону надеть и скипетр прихватить, и можно идти выступать перед народом, – вообще-то Фэй не собиралась произносить это вслух, но слова вырвались сами собой. Она ненавидела эту их мерзкую привычку.
Отец метнул на неё один из своих многочисленных взглядов, полных оттенков презрения.
Заслуженного презрения. Когда я уже научусь думать прежде чем раскрывать рот.
– Ты никогда не понимала, как следует себя вести, и именно поэтому не сумела задержаться в Арле.
Что бы ты знал об этом. Иногда ты просто