ещё не было: порт процветал с каждым годом всё больше, даже прекращение торговли с Гелре ему не помешало. Как гласила легенда, Арвьето – город на спине спящего кита, однако его жители ничем спящих китов не напоминали, славясь своим торгашеским духом и предприимчивостью. В нос ему ударил столь хорошо знакомый портовый дух, состоявший из перемешанных запахов специй и фруктов, соли, палёной кожи, перегара, блевотины, алкоголя и дерьма. Источник последнего отыскался быстро: на соседнем причале выгружали маленьких светло-серых слоников. Погонщик бил их тупой сучковатой палкой по заду и кричал дурным голосом, стараясь поскорее покончить с этим делом и отправиться в ближайший бордель, но слоны упрямились, по всей видимости им ничуть не хотелось на берег. Умные, наверно хотят поплавать ещё немного и посмотреть мир – авось, где и найдётся местечко получше этой холодной дыры.
Капитан «Северного ветра», толстый гелриец со спутанной рыжей бородой, любивший рассказывать морские байки, пить ром галлонами и громко гоготать над страдающими от морской болезни пассажирами, лишь кивнул ему на прощание. Он за что-то невзлюбил Везария с того самого момента, как тот ступил на борт, к тому же сейчас его живо занимала начинающаяся разгрузка товаров и сопутствующий ей нервный разговор с высоким, худым как жердь таможенником, облачённым в такой же плащ, как и у уже виденных Везарием на фортах караульных, с одним лишь отличием – золотистой каймой. С борта корабля сгружали грубо сколоченные деревянные ящики, сквозь щели в которых можно было разглядеть крупные, глухо стучащиеся друг о друга кокосы, спелые оранжево-жёлтые бананы и большие красные апельсины – после того, как торговля с Гелре прекратилась, с Архипелага начали возить всё больше фруктов, без которых благородные люди и богатые торговцы уже не могли обойтись.
Везарий так привык к постоянной качке, что сойдя на сушу почувствовал головокружение. Он задержал взгляд на стремительном профиле «Северного ветра», деревянных крышках, прикрывающих пушечные порты, втянул в себя запах всё ещё свежей краски, борясь с неожиданно подступившим искушением вернуться на корабль, когда чей-то тонкий голос ворвался в его мысли:
– Ваша светлость! Ваша светлость! – кричал невысокий лысый человечек в синем камзоле со всё тем же кораблём, вышитым серебряной нитью. Он спешил к пристани на низеньком гнедом иноходце. Моя приветственная делегация. – Счастлив видеть вас на земле Эставалля! – продолжил человечек, радуясь, что на него обратили внимание. – С возвращением!
По обеим сторонам от него следовали всадники, тоже украшенные вездесущим кораблём Дома Ферье. Точно так же пять лет назад везде цвели розы. На попоне коня правого рыцаря, огромного и косматого, словно медведь, был изображён красный краб на берегу моря, тянущий вперёд свои клешни, а у левого окровавленный меч в зазубринах на чёрном поле. Следом за ними слуга вёл под уздцы великолепного вороного с пышной гривой, степенно и горделиво