в плаще озабоченно потирал свою лысину, и вздымался до неба огромный, ослепительно-белый парус, а Санька Баруздин приветливо помахал ему бутылочкой пива, смеялся и прыгал в толпе мелкий загорелый пацаненок, возмущенно внушала что-то Глина, пристукивая классным журналом по столу, и беззвучно плакал тот малыш, которого они тормознули в парке. Все это сложилось в уме точно возникшая на миг картинка в калейдоскопе. Он читал где-то, что так бывает перед смертью, и даже не особенно удивился.
– Господа! А вам не кажется, что вы присвоили чужую собственность?
Он вздрогнул, повернулся на звук – и увидел стоящего в пяти шагах хозяина. Харт-ла-Гир спокойно и насмешливо взирал на бандитов.
Те, впрочем, не особо и растерялись.
– Шли бы вы отсюда, почтенный, – пренебрежительно сообщил кассару предводитель. – А то ведь башку откусим и скажем, что так и было. Здесь порт, понимать надо.
– Но, господа, вы делаете большую ошибку, – загораживая банде дорогу, возразил кассар. – Дело в том, что я – кассар Харт-ла-Гир из Нариу-Лейома, а этот паршивец – законно принадлежащий мне раб, о чем свидетельствует и надпись на его ошейнике, и имеющийся у меня свиток, – похлопал он себя по зеленой безрукавке, где, как знал Митька, был нашит внутренний карман.
– Слушай, дурачок, гуляй отсюда, пока мы добрые, – вылезла из-за плеча предводителя шкафообразная горилла в сиреневых шароварах. Вид короткого, расширяющегося к острию меча, которым она поигрывала, намекал на недолговечность всякой, а особенно бандитской доброты.
А ведь у кассара нет с собой меча, сокрушенно подумал Митька, и тут же сообразил, что и меч бы не спас – против полутора-то десятков.
– Иными словами, господа, – все тем же скучающим тоном сообщил Харт-ла-Гир, – вы отказываетесь удовлетворить мое законное требование вернуть мне мою собственность. Насколько я понимаю, вы отказываетесь и проследовать со мною в управление городской стражи, где начальствующие лица могли бы рассмотреть наш спор.
– Нет, ну ты смотри какой умный, – ощерился предводитель, – все он понимает! Давай, уматывай подобру-поздорову, а то мы не только твоего мальчишку, а и тебя во все дырки поимеем.
Бандиты дружно заржали, им, видимо, очень понравился предложенный вариант.
Харт-ла-Гир, однако, ничуть не обиделся.
– Что ж, я подозревал, что получу именно такой ответ. Заметьте, господа, я прилагал все усилия, дабы разрешить наше недоразумение мирным путем. Но, произнеся эти слова, почтенный Салир-гуа-нау лишил меня таковой возможности, ибо задел природную честь кассара, а согласно древним установлениям мудрого Гуами-ла-мош-Налау, сие оскорбление смывается исключительно кровью.
Дальше все случилось столь быстро, что Митька не отразил и половины происходящего. Там, где только что небрежно стоял кассар, возникла пустота, и брошенный туда метательный нож по рукоять воткнулся в землю. А сам Харт-ла-Гир крутящимся смерчем проскользнул сквозь сгрудившуюся толпу и вылетел из нее с