это время пришли пьяные должники Муньки, которым было сказано, что они больше ничего не получат в долг, если не помогут хозяину. При виде их слушатели Чумбоки сразу переменились и стали ругать русских и его заодно, а когда Чумбока попытался вывернуться, пьяницы – должники маньчжура начали его бить, разорвали на нем шапку и халат, и сам Ганкин делал вид, что ударяет его. Чумбока еле вырвался и на своей упряжке бежал на пост. Там он предупредил, что маньчжуры отрежут всем языки и уши. Салов привел гарнизон в боевую готовность, а Чумбоку немедленно послал с только что прибывшим казаком Парфентьевым в Петровское за подмогой и распоряжениями.
– Вот моя был праздник! – заключил свой рассказ Чумбока, снимая шапку и показывая висок, на котором была запекшаяся рана.
Бошняк, выслушав этот рассказ, покраснел до ушей. С Николаевского поста в самом деле люди ходили с его разрешения делать промены в соседние деревни. Но, оказывается, они крали. Ничего подобного Бошняк не знал. Все это преувеличено, быть может, но нет дыма без огня. Он, только что с таким воодушевлением читавший Лермонтова, не знал, куда деться от стыда. И кто-то предавал своих, разбалтывая все гилякам. Как? Кто?
– Господа, я виноват… Я не установил должных добрососедских отношений с жителями Вайды. Я не наблюдал… Я пренебрегал вашими указаниями, Геннадий Иванович! И я готов немедленно отправиться и подавить восстание!
– Погодите, Николай Константинович! – сказал Невельской.
– Надо изгнать отсюда маньчжуров! – сказал Чихачев. – Удалить их вообще!
Офицеры все, как один, вызывались немедленно отправиться на усмирение.
«Юноши мои, рыцарски благородные! – подумал капитан. – Но не вас туда надо».
– Позвольте, Геннадий Иванович, мне! – сказал Березин. – Мы с Мунькой Чжан Сином знакомы, и я его возьму. Он будет у меня помнить, как мне грозить!
– Выберите из матросов пять человек самых удалых, Алексей Петрович, возьмите Ивана Подобина, Калашникова, Конева, Фомина да на Николаевском посту Шестакова. Вооружите каждого саблей и пистолетом для рукопашного боя. С вами пойдут Позь и Чумбока. Боуров, приготовьте к утру тулупы и продовольствие, собак лучших, три упряжки; сейчас же поднять Питкена…
Через три дня Березин привез Муньку.
– Господа, Муньку привезли!
– А ну каков он? Идемте…
Все селение сбежалось.
С нарт подняли нестарого человека, рослого, сухого, с жестоким выражением лица и с рыжеватыми жесткими усами. Когда с него стянули белую баранью шубу, руки его оказались связанными. С ним вместе другой купец, маленький, с худым лицом, в белой шапке.
– Подкатили на всем скаку, спрыгнули с нарт – и в юрту! – рассказывал Березин. – Они опомниться не успели. Вот этот купчище? – кивнул он на маньчжура.
Один заряд из двуствольного пистолета Березин, войдя в юрту, где сидел Мунька, сразу влепил в потолок. Матросы держали сабли наголо. Гиляки стали на колени. Маньчжуров тут же перевязали и отвезли на Николаевский пост.
Березин