досадить мужу и вызвать его ревность, Юлия у него на глазах принялась кокетничать с управляющим Мишковским. Она надеялась, что Ник не оставит её роман с поляком без внимания. Он и не оставил – только в дураках оказалась она сама. Управляющий каждый день приносил ей на подпись разные бумаги. Понятное дело, что она ничего в них не понимала, но безбоязненно подписывала, ведь Мишковского ей прислал дед, к тому же Юлия сделала поляка своим любовником – а значит, рабом. Но, как видно, раньше нужно было спросить у тётки Багратион, кто такой Алкивиад, тогда бы Юлия знала, что этот грек славился не только изумительной красотой и необузданными страстями, но и тем, что покорял не только женщин, но и мужчин.
– Жюли, ты с ума сошла? Зачем ты подписываешь заёмные письма на такие огромные суммы?! – спросил у неё примчавшийся в Москву взбешённый дед.
– Какие письма? Я подписываю лишь то, что приносит Мишковский.
– Боже мой!.. – ужаснулся граф Литта и бросился собирать по Москве слухи о поведении зятя и управляющего.
То, что он узнал, оказалось катастрофой. Вся Первопрестольная с замиранием сердца следит за тем, как Николай Самойлов спускает огромные суммы, полученные под заёмные письма жены, а влюблённый в него Мишковский помогает графу продавать имущество Юлии.
Дед умолил свою девочку хоть на время переехать к нему, чтобы оградить и от распутного мужа, и от вора-любовника. Скрепя сердце Юлия подчинилась, но теперь заскучала и рвалась обратно. Она уже твёрдо решила, что уедет, осталось придумать, как это сделать, не поссорившись со стариком.
«Дед уволил Мишковского, и теперь Ник остался дома один, – размышляла Юлия. – Можно ведь и обманом затащить мужа в постель. Хватит ждать у моря погоды. Если Ник ходит к шлюхам, значит, без женщин всё-таки не может. Надо дождаться, когда он напьется и заснет, и прошмыгнуть в его спальню, а потом он уже никуда не денется».
Нарисованные воображением картины оказались одна заманчивей другой, только от одного предвкушения по жилам разлилось приятное тепло. Ник ведь так хорош! Его синие глаза и каштановые кудри сводили женщин с ума. Сколько таких обезумевших по нему сохло? И не сосчитать. Юлия не стала исключением, а то, что муж уже год не падал к её ногам, сильно задевало. Она не могла думать ни о чём другом.
«Решено – завтра же домой», – пообещала она себе. Настроение сразу улучшилось. Теперь нужно объявить деду о своём решении. Юлия пошла искать старика. Но того нигде не было. Один из лакеев сообщил, что дед удалился в кабинет для беседы с князем Шварценбергом. Юлия помнила человека с таким именем – величественного худого старца. Тот был другом деда и приором Мальтийского ордена в одной из европейских стран, а его племянник Александр, гостивший в их доме во время коронации, был очень даже приятным малым. Решив, что, поздоровавшись со старым князем, она польстит самолюбию деда, а тот, раздобрев, отпустит её, Юлия постучала в двери кабинета и тут же заглянула внутрь.
– Можно, дедушка?
– Заходи, дорогая, – пригласил Литта. –