к столу, сообщил:
– Князь Олег Святославич в Овруче погиб.
– Знаю про то. Соболезную, князь. Кому теперь Древлянская земля отойдет?
Владимир, до сих пор задумчиво щипавший копченого гуся, плечами пожал и неожиданно сказал очень умно:
– Пока к Киеву…
Словно разрешил старшему брату немного потешить себя владением погибшего Олега.
Это «пока» решило все, хозяин и его сородич решили, что у Владимира есть надежда прибрать к рукам все. Было о чем подумать… Киевский князь Ярополк Святославич повинен в гибели брата, хотя руку к этому не прикладывал. А Владимир Святославич, как младший брат погибшего, права на месть имеет, даже если это месть старшему. О Ярополке слышно, что слаб он, мягкотел. Конечно, и от этого мальчишки ждать чего-то не стоит, но кто знает. К тому же у него уй хитрый есть, такой подскажет, когда потребуется.
Чаша весов сомнений качнулась в пользу Владимира Святославича, боярин Ставр покачал головой:
– Князь Владимир Святославич мою Алохию сватает, Година.
– Да ну?
Это была не лучшая весть для самого Годины, у того целых три дочери-невесты, узнай он о намерении князя жениться, подсуетился бы и предложил какую-то из своих.
Желая набить себе и дочери цену и стремясь выпутаться из положения, в которое сам себя загнал увертливым ответом, Ставр покачал головой:
– Да я говорю, что молода еще очень.
И тут же получил удар. Година поддержал его:
– Да, моя Светозара постарше на годик будет. И покрепче тоже.
Ни для кого не укрылось, что безразличие в голосе купца деланое. А тот продолжил:
– Думаю, что пора и ее невестой объявлять. Много за дочерьми дам, для каждой уже все заготовлено.
Говорил для Добрыни Никитича, а смотрел при том на Ставра. Добрыня усердно хлебал ушное, прикусывая пирогом и делая вид, что ничего не слышит, будучи занят трапезой.
Владимир знал дочерей Годины, средняя Веселка ему нравилась, она живая и лукавая. Старшая тоже ничего, только бы не младшая – кривозубая Маешка. Может, удастся убедить выдать сначала среднюю? Князь уже забыл о стоящей в стороне с закушенной губой Алохии и ее серых глазах.
Со двора боярина Ставра князь уходил уже женихом, хотя и жалел об этом.
– Лучше бы среднюю дочку Годины сосватать, она живей этой Алохии.
Добрыня зло выговорил в ответ:
– Година купец, а Ставр боярин. Негоже князю на купеческой дочке жениться!
Надо же тому случиться, что навстречу попались им дочери купца Годины Рябого. Сам действительно рыжий и рябой, а две старшие дочери удались в мать – брови темные вразлет, кожа белая с румянцем, глаза лукавые под пушистыми ресницами. Только у старшей они карие, а у средней – Веселки – голубые. Хороша!
Князю и его ую поклонились низко, старательно сдерживая смешки и пряча любопытство, но стоило шагнуть дальше, тут же прыснули в рукава.
Владимир не удержался и кивнул им вслед:
– Нужно было взять Веселку, а Ставрову дочку второй женой.
Добрыня