сомневаюсь, – ответил я. – Где книжка?
– В библиотеке, наверное.
Я направился к двери.
– Дать тебе что-нибудь?
Нет, сказал я. Пошел в библиотеку, заперся, отыскал «Принцессу-невесту». Оглядел переплет – надо же, в неплохом состоянии – и тут заметил, что ее выпустило мое издательство, «Харкорт-Брейс-Джованович». Давно – оно еще даже не стало «Харкортом, Брейсом и Уорлдом». Просто «Харкорт, Брейс»[32], точка. Я открыл титул; смешно, я прежде его не видел – книжку-то всегда листал папа. И я рассмеялся, прочитав настоящее заглавие, потому что на титуле значилось следующее:
С. Моргенштерн
ПРИНЦЕССА-НЕВЕСТА
Классическая повесть о настоящей любви
и необычайных приключениях
Поневоле восхитишься человеком, который объявляет свою новую книгу классикой еще прежде, чем ее опубликовали и людям выпал шанс прочесть. Может, он думал, что иначе никто не прочтет, или хотел пособить рецензентам; не знаю. Я полистал первую главу – примерно такой я ее и помнил. Затем перешел ко второй главе, о принце Хампердинке, где коротенькое завлекательное описание Гибельного Зверинца.
И тут стал соображать, в чем беда.
Нет, описание никуда не делось. Оно было на месте и тоже изменилось мало. Но пока до него доберешься, надо одолеть страниц шестьдесят о предках принца Хампердинка и как его род взошел на флоринский трон, и еще какая-то свадьба, и такой-то отпрыск зачал вот этого, и тот потом еще на ком-то женился, и затем я открыл третью главу, «Жениховство», а там сплошь история Гульдена да как Гульден добился своего положения в мире. Я листал и понимал все отчетливее: Моргенштерн писал вовсе не детскую книжку; он писал сатирическую историю своей страны и упадка монархии в западной цивилизации.
А папа читал мне только приключения – интересные куски. На серьезное он попросту плюнул.
Часа в два ночи я позвонил Хираму на Мартас-Винъярд. Хирам Хайдн[33] лет десять был моим редактором, с самого «Солдата под дождем»[34], и мы многое вместе пережили, но в два часа ночи еще никто никому не звонил. Я знаю, что по сей день он так и не понял, отчего нельзя было подождать, скажем, до завтрака.
– Ты точно здоров, Билл? – все твердил он.
– Эй, Хирам, – сказал я, внимательно прослушав гудков шесть. – Слушай, у вас сразу после Первой мировой выходила книжка. Может, я ее сокращу и мы переиздадим?
– Ты точно здоров, Билл?
– Как бык, абсолютно, понимаешь, я оставлю только интересные куски. Где получатся дыры в повествовании, я напишу такие связки, а интересные куски не трону. Ну как?
– Билл, тут два часа ночи. Ты что, еще в Калифорнии?
Я прикинулся, будто удивлен до смерти. А то он решит, что я конченый псих.
– Прости, Хирам. Господи боже, что я за идиот; в Беверли-Хиллз одиннадцать вечера. Но ты, может, все-таки спросишь мистера Джовановича?
– Что, сейчас?
– Завтра, послезавтра, не к спеху.
– Да я его о чем угодно спрошу, но я не совсем уловил, чего же ты хочешь. Ты точно здоров, Билл?
– Я