ужина и пары часов в трактире, где они могли все обсудить за кружкой-другой эля.
Он закончил речь парой коротких шуток и, оставив рабочих в приподнятом веселом настроении, быстро вернулся к своей двуколке и укатил.
Томас остался стоять в оцепенении и с гнетущим чувством горечи восхитился тем, как легко Войси удалось превратить враждебную толпу в людей, которые запомнят его имя, запомнят, что он не обманывал их, давая пустые обещания, что он не напрашивался на их одобрение, да еще и повеселил их. Они не забудут его слов о потере Империи, которая обеспечивает их работой. Возможно, она позволяет богатеть их хозяевам, но правда в том, что если хозяева будут бедны, то они станут еще беднее. Жизнь могла быть справедливой или несправедливой, но многие рабочие мыслили достаточно реалистично и могли понять, что так уж устроен земной мир.
Когда двуколка Войси скрылась из вида, Питт подождал еще несколько минут, а потом перешел по пыльной мостовой в тень фабричных стен и направился по узкому проулку обратно к широким и шумным улицам. По крайней мере, Чарльз показал одну из своих тактик, однако в ней невозможно было заметить никакой слабины. Обри Серраколду понадобятся не только обаяние и честность, чтобы сравняться с ним.
Возвращаться домой было рановато, тем более в пустой дом. Томас мог, конечно, почитать хорошую книгу, но безмолвие лишало его покоя. Тревожила даже сама мысль о безмолвном одиночестве. Должны же быть где-то еще полезные сведения, более важные, чем те, что он узнал от Джека Рэдли? Может, Эмили могла бы рассказать ему кое-что о жене Серраколда? Сестра Шарлотты обладала острой наблюдательностью и гораздо лучше ее реально оценивала хитроумные людские маневры. Она могла подметить те слабые места Войси, которые человек, настроенный больше на его политический курс и меньше на личностные качества, мог и не заметить.
Подавшись вперед на сиденье, полицейский назвал извозчику нужный адрес.
Но когда он прибыл к Эшворд-холлу, дворецкий сообщил ему с проникновенными извинениями, что мистер и миссис Рэдли уехали на званый ужин и вряд ли разумно будет надеяться на их возвращение по меньшей мере до утра.
Питт поблагодарил его и, как и предполагал дворецкий, отклонил предложение подождать их в доме. Он вернулся в кэб и велел извозчику отвезти его на Пикадилли, где жил Джон Корнуоллис.
Слуга, открывший дверь, без вопросов провел Томаса в небольшую гостиную его бывшего начальника. Обставленная в утонченно шикарном, но строгом стиле капитанской каюты, она поблескивала начищенной медью и темной полированной мебелью и по обилию книг скорее напоминала библиотеку. Над каминной полкой висела картина, запечатлевшая бригантину, скользящую по волнам на раздутых прямых парусах.
– Мистер Питт, сэр, – объявил слуга.
Корнуоллис, уронив книгу, с удивлением и тревогой поднялся с кресла.
– Питт? В чем дело? Что случилось? Почему вы не в Дартмуре?
Томас молчал.
Помощник комиссара полиции взглянул на слугу, а потом вновь посмотрел