ответил я. – Как в том анекдоте: грузин передаст билет. Так вот, представь, что я – «передаст». Ты мне говоришь – я передаю маркизке.
– Мне нужен магнитофон Akai, японской сборки, с большими бобинами, стоячий, коричневого цвета. Понятно? Иначе хрена лысого с завитушками! – и победоносно откинулся на плетеную спинку стула местного кафе, с видом, ясно говорящим окружающим: «Нас просто так не возьмешь…»
– Вы далеко пойдете, молодой человек, – подняв тонкую удивленную бровь, заметил мне президент корпорации через полчаса. – Ваш бонус резко увеличивается. Сегодня же и приступим к подписанию. А то все наши банковские кредиты горят синем пламенем…
До конца рабочего дня мы наподписывали тонны каких-то бумаг, к вечеру переехали в столицу и уже в Париже продолжали чего-то подписывать на следующий день.
После того как все было закончено, президент компании поинтересовался, в каком ресторане г-н Zasulia хотел бы сегодня вечером отпраздновать столь плодотворную работу.
– В русском, только. Потому что я их лягушек и улиток с тараканами жрать не намерен, – ответил приемщик инженер Засуля. – Короче. В «Максиме», в нашем. Где магнитофон, едреныть?
Объяснять, что Chez Maxim’s никогда не был русским рестораном, мне было лень, и мы договорились, что я заеду за Петром в его гостиницу на бульваре Распай около шести часов вечера.
Вечнозеленый своим пожилым крючкотворным свитером, Петр встретил меня холодным гневом:
– Обманули, суки! Нет магнитофона. Но ничего. Я им в ресторане сейчас дам просраться.
Я весьма реалистично представил себе эту картину, и мы поехали на rue Royal.
Президента компании в «Максиме» знали очень хорошо. Для нас был заказан большой стол. Хозяин с супругой. Два главных заместителя. Банкир, финансировавший сделку. Со спутницей под видом племянницы. И мы с Петей.
Приемщик был очень расстроен капиталистической подлостью и действительно решил отомстить за бесплатную продажу Родины. Пальцевый выбор отмщения прошастал по правой колонке меню с ценами и остановился на «Омаре в шампанском с легким дождем из черной иранской икры». Что эта галиматья обозначает по-русски, клиент не знал, но дороже на этой странице ничего не было. На закуску, по этой же системе, была выбрана гусиная печенка «Перегор», чуть тронутая горящим «Куантро», в «кровати» из тонко нарезанных фиг, маринованных шефом в «Кальвадосе» 1964 года.
По требованию инженера все это сопровождалось заказом трехсот граммов коньяка «Наполеон» и пива. В ресторане были только хорошие коньяки, поэтому мы остановились на сложной марке французского национального продукта под названием «Пусть козлы принесут самый зашибец типа нашего “Белого аиста”».
– Мог бы и поллитра заказать, – шепнул заговорщически Петя, – но они сразу подохнут от жадности. Лучше закажу два по триста. А потом еще.
Жена президента, холеная шатенка с голубыми глазами и сумасшедшей фигурой, тридцати-пятидесяти