добра в традициях категории становления до сих пор было возможно существование зла – именно как категории реалий дня. И что именно существование в традициях ценностных координат категориальной конструкции добра, добра как иррационального начала всего, повинно в тех реках истории, полных крови и безысходности.
Задумчиво обнимая ладонью нижнюю часть лица, Господь со вниманием слушал.
– Интересная мысль, – сказал он.
Хомяк сдержанно поклонился.
– Благодарю вас. – Он вновь умыл ладони. – Таким образом, состав по первому пункту обвинения следует считать доказанным. Как раз ненормально крепкое здоровье экземпляров, подобных данному, и неумеренность в качественной стороне последнего послужили появлению на свет категориальной конструкции типа «добра» – со всеми вытекающими. Можно со всей определенностью, я бы даже назвал это пугающей определенностью, утверждать, что само наличие здоровья у данного экземпляра в среде многострадальной биоты предопределило отсутствие здоровья у сотни хомяков.
– Это еще достаточно умеренная калькуляция, – заметил Господь, выходя из оцепенения.
– Умеренность – это то, что лучшими знаками высечено на отражающем мече нашей мудрости, – со значением отозвался Хомяк. – На том и стоим.
Какое-то время все хранили молчание. Хомяк, заложив одну руку на широкую поясницу и задумчивым движением другой обняв себя за подбородок, стоял, опустив взгляд к земле. Затем он поднял печальные глаза к солнцу и так говорил:
– Не к добру буду говорить я, но к сердцу. Зачем страдает беспокойный – когда умеренность тела и благоприятие климата зовут оставить томление души и отдаться покою и созерцанию? В чем причина, когда движения мира суетны, а разум легок? В чем суета желаний? Когда мягкость поступи и кротость взгляда укрощают и хмурость неба – зачем напрягает мышцы быстрый и зачем укорачивает он жизнь кротким? Вот в чем вопрос…
Хомяк снова опустил взгляд к земле, но затем поднял его вновь: глаза были полны печали и далекого блеска звезд. И голос его стал строже:
– Не знаю я – и другие не знают. Но что знаю я, это что если параметрические характеристики чьих-то реакций превышают допустимые настолько, что они начинают мешать остальным жить, то уже только простой здравый смысл подсказывает рекомендовать в качестве терапии таких характеристик железные печати общественного порицания, кои бы надежными тисками послужили носителю означенных реакций с дальнейшей целью благополучия многих и душевного здоровья кротких.
Закончив, Хомяк стал выжидательно смотреть наверх.
– Что скажете? – спросил он.
После минутного молчания голос сверху произнес:
– Здесь есть еще над чем поработать. – Голос Господа был дипломатичен и не совсем внятен, словно нижняя челюсть его в данную минуту покоилась на ладони.
Хомяк задумчиво потрогал нос двумя пальцами.
– Вам непросто угодить, – заметил он с упреком.
– Вы