в середине жизни? Это послание исходит из архетипических слоев бессознательного и сводится к тому моменту, который можно определить как критическое начало долгого периода интенсивной лиминальности. Аналогичной интервенцией в современной жизни является случай архетипического сновидения на начальном отрезке протяженного периода психологического распада – времени, для которого характерны, в основном, ощущения утраты, горя, скорби.
Из текста становится ясно, почему послание приходит именно в этот момент: боги огорчены. Архетипические фигуры бессознательного обеспокоены ситуацией, которая складывается в бессознательном, и потому они приводят в действие компенсирующую цепочку событий. Они должны стимулировать процесс оплакивания, позволить Эго преодолеть потерю, успокоив призрак мертвого. Если рассматривать послание в перспективе, то это начало процесса, открывающего путь в ту область, где Гермес сможет действовать как проводник. Это послание является первым этапом разворачивающейся последовательности, которая приводит к акту захоронения.
Предположение о том, что Гермес появится в момент вашего вступления в сферу лиминальности, порождает вопрос: а как он появится? Каким образом придет к вам Гермес? Прибытие посланца вызывает у Приамачувство жути: «дрожь охватила его тело». Отто считает, что в этом и состоит ответ: «Зловещее водительство всегда составляет суть деятельности [Гермеса]» (Otto, 1979, р. 112). Как же это «зловещее водительство» исходит из бессознательного, когда вы входите в сферу напряженной лиминальности?
Текст «Илиады» дает некоторые указания для размышления об этом вопросе. Когда Приам получает от Ириды весть и начинает действовать в соответствии с ней, поэт описывает два уровня действий, совершающихся одновременно: один – уровень человеческих поступков, другой – уровень божественного (архетипического) деяния:
«С живостью старец взошел в колесницу свою и немедля
Коней погнал от преддверья и гулких навесов крылечных.
Мески пошли впереди под повозкой четырехколесной
(Ими Идей управлял, благомысленный вестник); а сзади
Борзые кони, которых бичом Дарданид престарелый
Гнал через город; его провожали все близкие сердцу,
Плача по нем неутешно, как будто на смерть отходящем.
Скоро, из замка спустяся, они очутилися в поле;
Все провожавшие их возвратились печальные в Трою,
Дети и сродники. Сами ж они не сокрылись от Зевса:
В поле увидел он их и исполнился милости к старцу;
И к любезному сыну, к Гермесу, так возгласил он:
"Сын мой, Гермес! Тебе от богов наипаче приятно
В дружбу вступать с человеком; ты внемлешь, кому пожелаешь.
Шествуй и Трои царя к кораблям быстролетным ахеян
Так проводи, да никто не узрит и никто не узнает
Старца в ахейских дружинах, доколе к Пелиду не придет".
Так произнес – и ему повинуется Гермес посланник:
Под ноги вяжет прекрасную обувь, плесницы златые,
Вечные; бога они и над влажною носят водою,
И над землей беспредельною, быстро, с дыханием ветра;
Жезл берет он, которым