присоединившись к стоящей перед ним толпе зрителей.
– О, господи! – пробормотала Лиза, отступив на шаг и спрятавшись за подругу, как за ширму. – Несносная леди Ава! Ей-то что тут понадобилось? Как же она замучила меня в тот ужасный день в Венеции! Я его буду помнить до смертного часа! Что за несчастная мысль пришла Альдо в голову пообещать ей историческую драгоценность?!
– Но ему никак не догадаться было, что кто-то украдет «Санси», а леди Ава вообразит, будто его похитил твой муж, чтобы ее порадовать. Только такая законченная эгоистка и могла вообразить подобное. Но ты совершенно напрасно волнуешься. Хоть Ава и смотрела на тебя целый день, я уверена, она тебя не узнает!
Но не только непробиваемый эгоизм несносной особы мог помешать ей узнать жену Альдо, сама Лиза выглядела совершенно иначе, чем в Венеции. Она снова стала Миной ван Зельден, но, конечно, не в белой пикейной блузке со стоечкой и старомодной юбке до пят, похожей на фунтик с жареным картофелем, нет, она была в модном и элегантном костюме, но ее пышные «венецианские» волосы, которые обожал Альдо, были собраны в тяжелый узел на затылке и спрятаны под небольшую изысканную шляпку. Вместо туфель на шпильках Лиза надела обувь без каблуков, что сделало ее только изящнее и стройнее. Очки в темной черепаховой оправе с слегка затененными стеклами дополняли ее новый облик. А макияж? Он вообще отсутствовал. Эту новую Лизу Мэри, ее подруга детства, едва узнала, когда встречала ее вчера на вокзале Виктория.
– Если ты все же предпочитаешь избежать встречи, – продолжала Мэри, глядя на неотвратимо приближающуюся леди Аву, – то возвращайся домой и жди меня там. Мне еще придется побыть здесь какое-то время, но зато ты, по крайней мере, поймешь, что привело сюда эту мегеру. Ты узнаешь все, а о тебе не узнает никто! Поезжай и попроси Гертруду подбодрить тебя чашечкой душистого чая.
Услышав о чае, Лиза едва не скривилась. Она, как и Альдо, терпеть не могла «британский брандахлыст», предпочитая ему итальянский кофе, горячий и бархатистый.
Покинув Королевскую академию художеств, Лиза взяла такси и назвала шоферу адрес Мэри.
Мужем подруги был Дональд Макинтайр, сын генерала Макинтайра. Когда муж приезжал из Индии, он и Мэри занимали апартаменты в доме генерала, отведенные им своему наследнику. Кроме внушительного особняка на Портленд-Плейс в Лондоне у отца Дональда был еще родовой замок в Шотландии. Но Мэри нравилось жить в Челси, старинном лондонском квартале, где поселилось немало артистов и художников. Французам Челси казался подобием Монпарнаса, слившегося с Сен-Жермен-де-Пре[12]. Мэри купила в Челси очаровательный особнячок из розового кирпича по соседству с Чейни-Уок и прогулочной аллеей вдоль Темзы и устроила в нем мастерскую. Она не подозревала, что второй такой особнячок, только еще более старинный, который был построен Екатериной Брагансской[13] и в котором когда-то жил художник Данте Габриэль Росетти, приобрел Адальбер Видаль-Пеликорн.
Случилось это, когда была найдена гробница