Виктор Федорович в это время принимал принцессу, кривоногую красавицу Кэтрин Эштон. Она обнажала свои белоснежные клыки и повторяла одно и то же: демократик, демократик.
Он приказал подать чаю, потом кофе, потом шампанское, щедро улыбался, почему – то всякий раз жал ей и целовал руку, только в губы боялся, хотя Эштон и хотела этого. Еще бы, такой гигант, такой красавец! Но она еще больше хотела, чтобы собеседника повесили, как можно скорее, чтоб этот демократик был подтвержден делом.
Она сидела у него в кабинете весь день. Ни один министр и даже сам Азаров не мог с ним связаться: было приказано ни с кем не соединять. А между прочим, он мог в этот день принять ряд важных решений. Ну, хотя бы сходить, посмотреть на своих гибнущих в неравной борьбе бойцов, ведь все происходило рядом, несколько минут ходьбы от его резиденции. Именно они, кого убивали и калечили, а позже косили снайперы, защищали президента от боевиков, которые могли ворваться в его апартаменты и отрезать голову не только ему, но и красавице Эштон.
Но все внимание даме. Он хотел ей понравиться, произвести впечатление доброго, гуманного президента, который не разрешит сделать ни единого выстрела по боевикам. Все как-то так обойдется. Одна капля крови стоит больше любой революции. А о том, что позже польются реки народной крови, он не думал, да и не мог думать, не дано было.
Наконец в восемь вечера красавица Эштон ушла. Она в сопровождении своих слуг посеменила в американское посольство. Посол Пейетт Джефри, такое же пугало огородное, как и она, встретил ее высокомерно и даже не предложил сесть.
– Ну что, младшая сестра (Эштон англичанка), почему так долго, вы что делали вдвоем? Пироги пекли или в сауне грелись? Бардак мне уже шесть раз звонил и спрашивал одно и то же: где баронесса Эштон? Что ты сделала с этим увальнем, задавила его? Говори как есть, мне надо звонить в Вашингтон.
– Я его разложила, как это сказать по-русски…под лопатка.
– На лопатки, – поправил посол, хмурясь.
Тут снова раздался звонок телефона.
– Это мне.
– Нет, мне, – сказал посол, выхватывая трубку у красавицы.
– Черт тебя побери, – произнесла Эштон и расхохоталась.
– Бери трубку и отчитывайся, – произнес посол и сунул ей трубку в зубы.
– Я слушаю, господин президент. Янукович на лопатках. Но он нам еще нужен. Виктория Нудельман в Киев? Хорошо, хорошо, господин президент.
11
Елена Локаш была на 17 лет моложе Стецьки, которая так полюбила польскую певицу Анну Герман, что присвоила себе ее имя и мужа заставила сменить фамилию. Елена Локаш не стала менять ни имени, ни фамилии, она, в отличие от Стецьки, украшала свою фамилию сама собственной персоной.
Стецька привязалась к Януковичу давно, она искренне полюбила его, изменив философии бандерки, а точнее загнав эту философию внутрь до поры до времени. Бандеры Львовщины были в шоке от поступка своей землячки. Как это так, уроженка Колодрубы Львовской