ается из этой земли. Но тщетно, не нашедшему мудрости на Родной земле, ждать её из Беловодья. Несть великого без малого. И даже самый великий путь начинается с маленького шага, и даже самый великий огонь возгорается от маленькой искры от кресала. И ведали Ведающие, что стоят на границе Беловодья у Моста Края, жуткие волкодлаки и не пускают Мудрость ту на Русь. Потому как отвернулась Русь от Совершенных тех, что живут там, и будет так, пока не сыщутся на Святой Руси Прозревшие, те, что отыщут путь в Беловодье и принесут Совершенным тем «Прости» от своих земель и позовут их назад к своим очагам. А еще рекли Ведающие, что правит над теми волкодлаками серый кот, самой Золотой Богини слуга, и выходит она к нему с Белого Острова и справляется, не одумался ли народ, не вернулся ли в лоно Вещих Богов.
Действительно время в Беловодье текло медленно и вяло, как и пели на перекрестках дорог гусляры и сказители. В белокаменных чертогах на берегу теплого озера, воду которого грела сама земля. Посвященные жили размеренно.
Малка оттаяла, из глаз ее пропала могильная чернота, и даже льдинка в самой их глубине начала таять, отчего они стали еще синей, чем были ранее. Волосы ее спадали по плечам величавым водопадом, и в них тоже пропали пепел и гарь костров, освободив все красное золото, скрытое под ними. На солнце косы ее сверкали драгоценным нимбом, из-за чего многие думали, что она и есть загадочная Золотая Богиня. Даже в компании своих неразлучных подруг: медно-рыжей Жанны и злато-рыжей Сибиллы она все равно было рыжее других, выделяясь издалека какой-то огненной копной. Со стороны можно было подумать, что это три богини с нимбами над головой. Одна с медным свечением, вторая с золотым, а третья с огненно-солнечным.
Малка оттаяла, и скоро ее звонкий смех стал сливаться с заливистым смехом Сибиллы и заразительным смехом Жанны. Свой белокаменный чертог подруги скоро превратили в Храм Артемиды Матери-Земли, в который потянулись многие бывшие жрицы. Все возвращалось на круги своя. Однако что-то грызло Малку, заставляя иногда, выводить из конюшни своего вороного иноходца и, переодевшись в воинские брони, скакать к Мосту Края, где жили в ожидании своей хозяйки верные ее Угрюмы и серая кошка.
Спешившись там, на полянке, Малка обнимала своих вечных оруженосцев и гладила серую подружку. Они не обижались на ее отсутствие, знали нежити не место в Беловодье. Волкодлаки и серая вестница Богов жили своей, одной им ведомой жизнью, ожидая своего часа и зная, он придет. Малка разводила костер, снимала седло с коня, отпуская его пастись в высокую сочную траву, скидывала тяжелые брони и шелом и ложилась на попону, глядя в пляшущее пламя. Угрюмы тогда отходили в сторонку, стараясь не беспокоить хозяйку, говорящую с теми, кто уже ушел их этого мира навсегда. В один из таких дней она заметила, как в глубине костра юркнула с полена на полено маленькая саламандра. И вдруг, как будто это саламандра привела ее за собой, из качнувшегося в сторону Малки дыма от костра, вышла серая тень. Малка даже не вздрогнула, но удивилась, как это ее проморгали Угрюмы. Но утвердилась в мысли, что все-таки это нежить, потому как только нежить могла обмануть волчье чутье и наметанный глаз волкодлака. Только кошка, спящая у нее под рукой, выгнула спину и зашипела, даже не раскрывая глаз.
– Хорош новый сторож! – тихо зашелестела серая тень. Теперь уже и Угрюмы насторожили уши и повернулись в ее сторону, но успокоенные жестом Малки расслабились.
– Здравствуй госпожа, – тень вышла из дыма.
– Зачем пожаловал, – Малка продолжала гладить кошку, успокаивая.
– Да вот решил, что сороки в такую даль не долетят, а новостей полна торба.
– Может они мне и не к чему? – Малка склонила голову набок и в ее синих, как лесные озера глазах промелькнули давно забытые хитринки.
– Так я думаю, ты сюда не совсем, чтобы в гости к Угрюмам ездишь? – тень спокойно присела на траву рядом.
– Ну, говори, коли принес. Высыпай свою торбу, – Малка отпустила кошку и та растворилась в высокой траве.
– Народ бает, что когда родился у царя Ивана Грозного последний сынок Дмитрий, царева ведьма, черная игуменья, завернула его в свою рясу и отнесла на Боровицкий холм на капище Яра. Там старый Велесов волхв Вакула нарек его именем Яра и посвятил его Яриле, а затем положил на Гром-камень, что лежал Алытарь-камнем на капище том…
– Зачем? – спокойно спросила Жрица Артемиды, прекрасно зная, что Дмитрия она к Гром-камню не носила.
– Затем, что бы силу в него Гром-камень дал,…а мальчонка с камня упал, … народ тогда баял, что это к концу рода Рюрикова.
– А чего байки-то вспоминать, – также спокойно спросила девушка, – Знамо дело закатился род Рюриков. Дмитрий и был последним из рода. Вот ты мне новость-то принес, – она начала терять интерес к гостю.
– Это не все. Когда мятежники подняли его на копья лет двадцать спустя, в мае в Москве ударили такие холода, что вымерзли не только все хлебы и плодовые деревья, но и трава на полях. Народ баял, что это ведьма отомстила…
– Народ что забыл, что мстят Аринии, а не ведьмы в монашеском облике? – Малке становилось скучно, она отвыкла от побасенок и сказок.
– Но