костра. Начала как будто только минуту назад прервала свою речь:
– Был в Прусских землях в Полабской вотчине в незапамятном году воевода Видевут, – Малка удивленно вскинула ресницы, на тихо говорившего гостя, но не прервала, – Было их два брата Видевут и Брутен. Приплыли они на лодье по морю к устью речки Вислы во главе своей дружины. Вудевут был воеводой, а Брутен жрецом. Основали там свой стан и поставили Храм. Храм трем Богам. Патолсу – старцу с белой бородой богу Нави, Потримсу – юноше безбородому богу Прави, и Перкунасу – витязю богу Яви. Зажгли знич на Ромове. Брутен стал в том Храме Кривее-кривайтисом главным кривичем – жрецом главным, и посадил священный дуб, под которым положен был Алатырь – камень, что с собой с родины привезли. А Видевут стал в том уделе князем и пошли от них народ пруссы. Прапор у них был с триадой тех богов и на священном дубе тоже тех трех богов личины.
– И пошто ты мне про прусских и полабских словен рассказывал? – спросила Малка, – Поскорее нельзя что ли?
– Скоро сказка сказывается, а мы с тобой корни копаем. Корни они у родов, как и у деревьев, глубоко в землю ушли от чужого глаза. Ты слушай, – он монотонно продолжал, – От того князя, конунга Видевута ведет род свой Камбил Дивонович Гландал, что еще при Невском Александре подался легкой доли искать в наши земли. Служил то ли в Орде, то ли в дружине княжеской под именем Иван,…а вот сын его Андрей получил прозвище Кобыла…
– Ты мне про все клички, что на Руси ходят, рассказы будешь рассказывать? Ты еще вспомни, кого у нас на селе жеребцом кличут? – улыбнулась ведунья.
– Вот-вот. Старшего его сына Семена именно по этой части и прозвали Жеребец-Кобылин. Второго – Елка…
– Как, как? – сразу вспомнив свой разговор с Артемидой про черные леса и про то, что елка опора черного леса, переспросила Малка.
– Елка. Александр Елка-Кобылин его прозвали. От него род Колычевых пошел.
– Это из их рода Филипп Колычев, коего в Отрочь монастыре удавили? Елки-палки. Темные леса…
– Из них. Третий сын Васька Ивантей, сгинул в бою где-то. Четвертый Гаврюха Гваша, а вот пятый…
– Изгой значит, – уточнила, слушая его, ведунья.
– Пятый, – как всегда невозмутимо продолжила тень, – Пятый сын оказался плодовит. Младший сын, Федор Кошка-Кобылин, по гаремной традиции особенно порадовал родителей, и оставил пятерых сыновей и одну дочь. От него пошли роды Кошкиных, Яковлевых, Ляцких, Юрьевых-Романовых, Беззубцевых и Шереметевых. Роман Юрьин был отцом царицы Анастасии – первой жены Ивана Грозного и брата ее, Никиты Романовича, с которого и пошел род, что стал называться – Романовы.
– А с чего его Кошкой кликать стали? – невозмутимо уточнила волховиня.
– А с того, что при ордынском коше сидел, – также невозмутимо ответила тень, – Ну уж не в честь твоей новой охранницы, – он покосился на серого зверя, спящего на коленях у ведуньи.
– Может быть, может быть, – задумчиво сказала она, поглаживая свою любимицу, – Значит, род свой говоришь, они Романовы от старых полабских