думать забудь! – неожиданно всполошился Пантелеич. – Здесь с електричеством баловаться нельзя! Вон мне Андрюха на День Победы чайник електрический привез, я его включил, так всю деревню разом обесточило. Даже в Серденеве за рекой тож замигало.
Пашка озадаченно взглянул на Батона. Тот покивал и добавил:
– Здесь же линию при царе Горохе тянули, как чуть чего, гроза там или что мощнее электрической лампочки, – вырубает напрочь.
– Плохо… – скис Пашка. – Тогда ждем до Москвы.
– Пацаны, а это правда наш Пересвет, из нашего монастыря, – вдруг изменившимся голосом сказал Атаманов, до того подозрительно молчавший.
Он слегка отодвинулся от стола, и тут же стало понятно, почему до сих пор Серега не участвовал в разговоре: потому что потихоньку счищал ребром ножа черноту с лезвия меча. Теперь взглядам всех присутствующих открылось почти идеально круглое клеймо на мече, в которое были вписаны славянские буквы.
– Нет, Атаманов, ты псих! – завопила Юлька. – Испортил все-таки ценную вещь!
– Все равно ты своим ятаганом вчера половину сбила! – заорал и Серега. – Хуже не стало, наоборот!
– Да что там, что, что?! – накинулись на Серегу со всех сторон.
Тот отпихнул Батона, отстранил локтем Полундру (Натэлу, подумав, оставил) и взглянул на Соню:
– Я правильно читаю? «Сим мнстр» – это же…
– Какой монстр? – не понял Батон.
А Соня нервно улыбнулась и подтвердила:
– Да, верно. Симонов монастырь.
– А имя, имя? – заволновалась Белка. – Пересвет?
– Там начало не чистится, – вздохнул Атаманов. – Крепко въелось, кислотой надо попробовать.
– Я те дам кислотой, вандал несчастный! – машинально возразил Пашка. И вдруг нахмурился: – Белка! Ты должна помнить, раз реферат писала. Куликовская битва в каком году была?
– В 1380-м, – отрапортовала Белка.
– Мгм… А здесь, на Угре, русские с татарами стояли… Ну, кто помнит, отличники?
– Мы этого не проходи-и-ли… – расстроилась Белка. – Вообще не из программы…
– Соня?
– Подожди, я это сдавала в прошлом году… – Соня взялась пальцами за лоб. – Стояние на реке Угре… Софийская летопись… Хан Ахмат… Не помню точной даты, но в конце пятнадцатого века.
– Та-ак… А Куликовская битва, стало быть, была в конце четырнадцатого. Неувязочка получается, господа и дамы. Целых сто лет в пролете.
«Господа и дамы» подавленно молчали. Только Атаманов, по-прежнему глядя на меч, пробормотал:
– Но ведь написано же: «…свет, Симонов монастырь». Мало ли кому меч Пересвета мог достаться? Может, он после Куликовской битвы по наследству его сыну перешел.
– Дурак, Пересвет же монахом был! – фыркнула Белка. – Какое наследство? Какой сын? Его вообще убили неженатого.
– Ну, так подарил! В карты проиграл! Продал! Еще до битвы! Нигде же не сказано, что он Челубея мечом убил. Может, кулаком по тыкве приложил, и всех делов.
– Короче,